Владимир Турунтаев - Сам-семьсот, или Повесть о трех фантазерах

— Работать там, в Клюквиной, некому, — продолжал он между тем стращать Прометеева. — А требования к управляющему предъявляем строгие: в лепешку расшибись, но чтоб вовремя было посеяно, вовремя убрано. Никаких скидок. Иначе…

— Иначе нельзя, — согласно кивнул Прометеев. «Оформить на работу», — скрепя сердце дописал Андрей Константинович. Осталось поставить внизу закорючку.

— И все-таки советовал бы вам подумать, — крепко прижимая пальцами заявление к настольному стеклу, он выжидательно смотрел на Прометеева. — А может, подождем до завтра? Утро вечера мудренее: отдохните с дороги, а завтра часиков в восемь…

(Завтра в семь утра Андрей Константинович уже будет мчаться в «уазике» на областное совещание и вернется в совхоз только на третьи сутки. Долго придется ждать Прометееву.)

— Некогда отдыхать, — поднялся Прометеев. — Весна не ждет, — и выхватил из-под руки Андрея Константиновича заявление.

— Стойте, я же еще не подписал! — крикнул тот вдогонку.

Прометеев от двери показал ему листок. Под резолюцией стояла директорская подпись-закорючка. Андрей Константинович не верил глазам: ведь он и не собирался подписывать свою резолюцию. Неужели машинально черкнул?

— Ладно, оформляйтесь, — устало махнул он рукой. — Но только признайтесь откровенно: зачем вам все это понадобилось?

— Что — «это»? — не понял Прометеев.

— Зачем вы приехали в совхоз?

— Искать клад, зачем же еще! — и Прометеев исчез за дверью.

В Клюквиной он объявился через час. Оставил в конторе отделения чемодан и ушел прямиком через лес к полям.

Клюквина — деревенька лесная. Лес подходит к ней со всех сторон. Начинается он сразу за огородами. И все поля, сенокосы и пастбища — тоже в лесу. Если зайти слишком далеко, то, не зная дороги, можно и заблудиться. Или того хуже — угодить в болото. Бывали такие случаи.

Прометеев долго не возвращался. Уже вечерняя дойка на ферме началась, а его все нет. Кончилась дойка, разошлись доярки по домам, а Прометеева все нет и нет.

Уже сумерки надвинулись, когда он вышел из лесу. И сразу — на ферму. Жители Клюквиной, кто еще не спал, видели, как он вошел в первый коровник, как немного погодя тенью переметнулся во второй. А потом наступила непроглядная ночь.

Никто не видел, как Прометеев вышел из последнего, пятого коровника и направился к конторе, находившейся в другом конце деревни. Только по суматошному, заливистому собачьему лаю можно было догадаться, что по деревне идет чужой человек.

Нашарив на стене выключатель, Прометеев включил свет, достал из чемодана электронный микрокалькулятор и занялся расчетами. Множил, делил, складывал, вычитал. А потом глянул на часы и вспомнил, что сегодня еще не обедал. Достал из чемодана пачку апельсиновых вафель. Поужинав всухомятку, Прометеев постелил на скамейке пальто, разулся и тотчас же уснул сном праведника.

Утром чуть свет в контору заглянул тракторист Иван Алексеич Махнев, Ромкин отец. Надо было ему позвонить в МТМ насчет нового масляного насоса для трактора. Отворив дверь, он увидел спящего на скамейке управляющего. Кирзовые сапоги стояли как на часах — пятки вместе, носки врозь.

Пока Иван Алексеич дозванивался до МТМ, управляющий открыл глаза, рывком поднялся и сунул ноги в сапоги.

— Ты чего это по лесу столько времени шастал? — спросил у него Иван Алексеич.

— Клад искал, — протирая очки, улыбнулся Прометеев.

— Ну, положим, — принял шутку Иван Алексеич. — А в коровнике ночью чего делал?

— Тоже клад искал, — Прометеев надел очки и в свою очередь спросил: — Не подскажете, у кого тут можно снять комнату?

— Пошли, — кивком показал Иван Алексеич на дверь. — Сперва позавтракаем, а потом что-нибудь придумаем.

Придумывать ничего не понадобилось, потому что старший сын Ивана Алексеича в прошлом году ушел служить в армию и его с Ромкой комната все равно наполовину пустовала.

Вот так и случилось, что Прометеев стал жить у Махневых.

Он прибежал в школу как угорелый. Швырнув в парту портфель, шумно, ликующе возгласил:

— Ура, победа!

Слава покрутил пальцем у виска:

— Совсем уже?

Не обращая внимания на насмешливый тон приятеля, Ромка стал рассказывать о последних событиях, случившихся в доме Махневых: — Я тебе говорил, что у тлей крылышки выросли? Ну так вот. Вчера я показал перец Борису Васильичу, а он сразу: «У вас на веранде, я видел, помидорная рассада в ящиках растет. Отнеси туда же и свой перец». Я спрашиваю: «А зачем?» А он: «Неси, неси, не разговаривай!» Ну я и отнес. Потом гляжу — все тли перелетели на помидорную рассаду. Ух, я даже испугался. Говорю Борису Васильичу: «Теперь она, что же, на помидорах расплодится? И помидоров, говорю, у нас не будет». А Борис Васильич как рассмеется! «Это, говорит, ее последний перелет. Больше, говорит, она никуда летать не будет».