Михаил Лезинский - Мальчишка с бастиона

Снова раздались выстрелы. Как по заказу, вдали показались белые рубахи французов.

- Целься, братцы, - «паяцы»! - не выдержав, закричал Степан.

Ещё несколько пехотинцев открыли стрельбу полушарными пулями, но французы продолжали расхаживать по валу.

Степан нервничал:

- Братцы, а попробуйте пороху чуть побольше!

Перезарядили ружья и снова открыли огонь. Все напряжённо следили за окопами противника.

И вдруг на валу француз в рубахе, не заправленной в красные шаровары, опустил руки, покачнулся и рухнул на виду у ликующих тобольцев.

- Ето вам похлеще Минье будет! - кричал что есть мочи какой-то солдат.

- Ha-ко, выкуси, ха-ха-ха! - рокотал другой.

А кто-то на радостях запел тут же сочинённую припевку:

…Степан передал матрицу для отлива полушарных пуль пехотинцам. Колька теперь всё свободное время проводил с ними: плавил свинец и помогал отливать «дальнобойки», как он мысленно окрестил новые пули.

Полевой инженер поручик Александр Маврикиевич Берг скорее был похож на старосветского помещика, чем на боевого офицера. Огромные запорожские усы, словно снегом, припорошённые сединой, постоянно лезли ему в рот. Инженер недовольно морщился и мизинцем отбрасывал их в сторону. Из Берговской груди вырывались какие-то хрипы, видно, лёгкие были прокурены насквозь. Как только Берг появился на редуте Шварца, его немедля прозвали «дядькой Бергом» и «дядькой Маврикием».

«Дядька Маврикий» быстрой хозяйской походкой обходил редут, шагами отмеряя расстояние.

Его помощник унтер-офицер Фёдор Тимохин, опытный минёр и подземник, не отставал от него. Берг то и дело поворачивался к Фёдору и торопливо пояснял:

- Под французиков надо подлезть. Под самый дых подвести им галерею. Уяснили, голубчик?

Унтер-офицер Фёдор Тимохин любовно-критически посматривал на своего начальника и неторопливо отвечал:

- Понятно-то оно понятно, ваше благородие Александр Маврикиевич, только бусурмане тож с мозгою - под землёю зашли чуть ли не на шесть аршин.

- Ну и что?! - смешно сердился Берг. - А мы их перехитрим.

- Они тоже с усами, - усмехнулся Тимохин.

- Гм… с усами, - Берга как будто смутил этот факт. - А контрольные ямы смотрели?

- Смотрел. Через пять аршин начинается глинистый слой. Под француза подобраться нет никакой возможности. Это вам не у Мельникова на четвёртом. Там вторая глина на двенадцать аршин вглубь ушла - понаделает Мельников шуму! Видит бог, не раз помянут его французы.

Берг пожевал губами воздух, сердито отбросил залезший в рот ус, как будто он мешал ему сосредоточиться.

- Чудесно! Выводим слуховые рукава.

- Думаете, француз, подбирается к редуту?

- Уверен, голубчик, уверен! Сегодня же приступим к работе. Подготовьте людей и инструмент. А то чего доброго проморгаем да взлетим на воздух.

Унтер-офицер отдал честь и пошёл выполнять приказание.

Тимохин с самого начала обороны работает с Бергом и знает, что если инженер велел поспешить, то, значит, есть для этого основания. За оборону «дядька Маврикий» здорово поднаторел в подземных делах.

Берг постоял с минуту на месте, взглянул в сторону дымящегося города, затем для чего-то взял горсть земли и стал растирать её между пальцев - земля была тёплая и сыпучая. «Унавозить её и пахать можно было бы», - подумал он. Сурово взглянул в сторону позиций союзников и, вздохнув, пошёл в том же направлении, куда удалился унтер-офицер Тимохин.

Вход в контрминную галерею был похож на самую обыкновенную яму, вроде тех, из каких в мирное время добывали песок и глину для постройки жилищ. Но то были обыкновеннейшие ямы, а это - вход в подземную войну, что придавало мрачную значимость зияющему отверстию.

Поручик Берг только что вылез из контрминной галереи и, усевшись прямо на земле, блаженно щурился, поглядывая на солнце. Его огромные усы, нависшие над глазами брови были припорошены землёй. Мундир у Берга поблёскивал от навечно въевшейся в ткань глины. Высокие сапоги потеряли свой первоначальный чёрный цвет, грязь, быстро высохшая на солнце, окрасила их в серый.

Берг вытащил табакерку и сунул себе в нос добрую щепоть табаку. Ноздри сразу же судорожно раздулись, и он громко чихнул.