Михаил Лезинский - Мальчишка с бастиона

«Убьёт же… ну сойдите с вала, Владимир Алексеевич», - переживал про себя Колька. И адмирал, словно услышав его мольбу, спустился с бруствера. Он продолжал говорить с Владимиром Ивановичем, а Максим шёпотом (словно его могли услышать в грохоте боя!) сообщил дружку:

- Мой тятя намедни сказывал, будто их превосходительство заместо Меныпика оставлен, вроде как самым главным.

- Да ну?!

- Точно.

Восторженно глядя на адмирала, они спорили и рядили о последних перемещениях, приказах по гарнизону. Об этом говорили все в городе, и мальчишки, конечно же, были в курсе «взрослых» дел.

После высадки вражеского десанта в районе Евпатории командующий Крымской армией назначил Корнилова руководителем обороны Северной стороны (предполагалось, что интервенты нападут на город здесь). Но неожиданно союзники начали обход Севастополя. Началось спешное сооружение редутов и бастионов для защиты южной части города. Владимир Алексеевич дни и ночи проводил на укреплениях.

Меншиков вывел сухопутные войска из осаждённого города. Руководство обороной перешло в руки моряков.

Командующим Черноморским флотом уже много лет был Павел Степанович Нахимов. Его авторитет как флотоводца был необычаен, он при жизни стал легендой, героем баллад и песен. Но именно он, бывший по положению старше Корнилова (начальника штаба флота), предложил последнему возглавить оборону. Он видел его необыкновенный организаторский талант и преклонялся перед ним.

Конечно же, спрятавшиеся невдалеке от адмиральской свиты мальчишки не знали, что выдвижение это было далеко не по душе ни Меншикову, ни начальнику гарнизона Остен-Сакену, ни приближённым царя. Но высокопоставленные и бездарные генералы втайне понимали, что без всех «этих Нахимовых и Корниловых» Севастополю не устоять…

Французская «шестиглазая» усилила огонь. Один из снарядов упал рядом с адмиралом, заставив его отряхнуть с шинели землю.

- Шестидюймовка, - попытался определить калибр Колька.

- Да не… Побольше.

Ещё несколько ядер взорвалось вблизи. По-видимому, англичане заметили группу и пристрелялись.

Адмирал попрощался с Истоминым и направился к батарее, где осталась лошадь. Он собирался проехать в Бутырский полк.

Пройдя несколько десятков метров, Владимир Алексеевич остановился, глядя, как ловко работают матросы-бомбардиры. Сильные руки номерных, словно шутя, подбрасывали «лохматки» (так называли ядра) и передавали их заряжающему.

Корнилов шагнул к артиллеристам, но вдруг ноющий звук шального ядра догнал его.

Тупой удар, и вскрик нескольких голосов… Провожавшие бросились к адмиралу.

- Носилки! - разнёсся крик. - Носилки!

Корнилов, обливаясь кровью, лежал на земле. Рядом валялся обломок шашки и разорванная портупея от кортика.

- Владимир Алексеевич! - подбежал к нему Истомин. - Владимир Алексеевич…

Тот открыл глаза и, обведя взглядом офицеров, тихо произнёс:

- Ну вот и отвоевал…

Он хотел сказать что-то ещё, но губы не слушались. На побелевшем лбу выступили капли пота. Глаза смотрели спокойно.

Принесли носилки. Жандр склонился над адмиралом. Спешно отдавал приказания провожатым Истомин. Корнилов приподнялся.

- Отстаивайте Севастополь… - едва слышно произнёс он и потерял сознание.

Бережно понесли вниз смертельно раненного военачальника. К носилкам подбежал матрос.

- Ваше превосходительство, Владимир Алексеевич… неужто?.. Нет, нет!..

Это был тот самый матрос с короткими светлыми усиками и вьющимся смешным хохолком. Колька его сразу узнал. Матрос повернулся в сторону англичан и что было силы закричал:

- В кого бьёте, в кого бьёте, хайлы!

С диким, перекошенным лицом он посылал проклятие за проклятием в сторону врага.

И вдруг, вырвав у кого-то штуцер, бросился к брустверу. Вот он цепкими руками ухватился за насыпь… и перевалился через неё.

Все, кто стоял у орудия, а с ними Колька и Максим, увидели в амбразуру, как матрос скатился вниз и кинулся в сторону английских траншей. Свистели ядра, грохотало и стонало вокруг. Обжигало пороховым дымом и взорванной землёй. Матрос бежал и бежал. Неожиданно он остановился и начал в упор палить по врагам.

Оторопев, те даже не успели спрятаться. А когда опомнились и открыли беспорядочную пальбу, смельчак был уже далеко от их траншей. Злились за спиной пули. Слетела бескозырка.