Мигель Делибес: Опальный принц

— Вален, — простонал он, — позволь нам посмотреть Кролика.

— Ну конечно, а потом пол после вас будет такой, что в обморок упадешь. А убирать кому? Опять Вален.

— Мы снимем тапочки, Вален. Ну пожалуйста.

Вален заколебалась и наконец сказала:

— Идите, но только чтобы разулись, ясно? Повторять не стану.

Мальчики скинули домашние туфли. Мебель в доме тети Куки сверкала, словно стеклянная. Медный абажур в прихожей блестел так, что больно было смотреть. Кругом царили чистота и порядок. В комнате, где стоял телевизор, паркет сиял, как золотой зуб Призрака. Оба мальчика робко уселись на пол, и Вален включила аппарат.

Экран ожил, и в рамке появился Кролик.

— Уже началось, — сказал Хуан.

Мордочка Кико расплылась в улыбке.

— Смотри, Хуан, Порки.

Кролик говорил поросенку Порки:

— Эти мошенники всегда нас опережают.

— Молчи, — сказал Хуан.

Кролик и Порки входили в кабинет Директора, и Директор говорил:

— Надо доставить пакет на улицу Кинкальерос.

Кико моргнул:

— Что такое пакет, Хуан?

— Молчи.

Кролик с пакетом под мышкой и Порки выскочили на улицу.

— Как он несется, сдохнуть можно, Хуан!

— Если он отвезет пакет быстрее чем за десять минут, ему дадут пять долларов, — объяснил Хуан.

— А что такое доллар?

— Песета.

— А-а.

Кролик схватил самокат и помчался по улице. Пакет был привязан к ручке. Порки следовал за ним, налегая на педали трехколесного велосипеда. Вдруг Кролик налетел на фонарный столб, пакет раскрылся, и по асфальту покатился шар с горящей веревочкой.

— Бомба, Порки! — закричал Кролик.

Хуан и Кико улыбались.

— Сейчас их убьет, — зловеще пробормотал Хуан.

И тут шар взорвался — бу-у-у-ум! — Кролик и Порки взлетели на воздух и приземлились на крыше и, поглядев друг на друга, увидели, что Порки оказался в кроличьей шкурке, а Кролик — в шкурке поросенка. Кико и Хуан покатывались со смеху, но прежде чем они насмеялись досыта, Вален, которая стояла в дверях позади них, словно жандарм, не тревожась за Кролика и Порки, сказала:

— Ну, теперь обувайтесь и бегите домой, вам пора спать.

Пабло зажег лампу, открыл книгу и облокотился о стол, подперев голову руками. Губы его не шевелились, он читал торопливо и жадно и переворачивал страницы с таким шумом, будто комкал газету. Кико молча глядел на него из дверей и, когда вошла Мама, проскочил в комнату вслед за ней и встал на цыпочки, чтобы посмотреть на Пабло поверх стола.

— Ты уже вернулся из школы, правда, Пабло?

— Сам видишь, — отозвался Пабло.

Кико улыбнулся, но, увидев, что брат хмурится, замолчал. Мама потрепала Пабло по голове.

— Ты не в духе? — спросила она.

Пабло хмыкнул.

— Со мной можешь не притворяться, — добавила Мама.

— А с чего мне быть не в духе? — сказал Пабло. — Тебе всегда надо знать, что у человека внутри.

Мама как будто не слышала его. Она отвечала не Пабло, а самой себе:

— Наберись смелости и скажи ему «нет».

Пабло поднял голову и глянул на нее в упор. Мама опустила глаза. Он сказал:

— Я обещал папе, что пойду, и я пойду, хотя бы только ради него.

Глаза Кико засверкали.

— Ты пойдешь на папину войну? — восторженно спросил он.

Пабло взглянул на него с удивлением.

— Вот именно, — ответил он подчеркнуто сурово, — на папину войну, именно это мне и предстоит. Как ты догадался?

Мама пристально разглядывала старшего сына.

— Тебя это не радует, правда?

Пабло внезапно откинулся на спинку стула.

— Не совсем так, просто я этого не понимаю, — ответил он и, казалось, собирался продолжать, но передумал.

Наконец он добавил после долгого молчания:

— Падре Льянос говорит, что общества ветеранов существуют везде, но в нашей стране они сумеют что-нибудь сделать, только если все мы объединимся — и те, и другие. Все вместе, понимаешь? Это единственный способ забыть старые обиды.

Мама кивнула.

— Так говорит священник? — переспросила она.

— Да, но падре Льянос из молодых.

Мама заговорила теперь печально, словно ей было сто лет:

— Молодые обычно видят лучше, если только старшие не сбивают их с толку. Наверняка падре Льянос прав.

Пабло поднял глаза на Маму:

— Ты ни в чем не уверена, правда, мама?

Мама ответила не сразу; она взяла Кико за руку и направилась к двери, но, сделав два шага, остановилась, повернулась к Пабло и сказала:

— Очень мало в чем, сынок. И с каждым днем все меньше.

И перед тем, как закрыть дверь, добавила: