Ольга Кульневская - Солнечный ручеек (сборник)

– Привет! – обрадовалась она.

– Привет! – покачал тот в ответ золотистой головой.

– Давай дружить! – предложила лошадка.

– Давай, – согласился одуванчик. – А что нужно для этого делать?

– А мы будем встречаться, здороваться, рассказывать друг другу, как прошёл день, утешать друг друга, если кому-то из нас будет грустно…

И они стали дружить.

– Привет! – весело кричала розовая лошадка другу, пробегая мимо.

– Привет! – кивал ей в ответ одуванчик и качал всеми листьями…

А бегущая сзади жёлтая лошадка страшно сердилась и завидовала розовой.

…День за днём шло время. Осыпалась черёмуха, белым снегом опали под ноги прохожим душистые облака яблоневого цвета. Один за другим в сквере гасли, отцветая, одуванчики.

Розовой лошадке и жёлтому одуванчику нравилось дружить. Но однажды утром золотое сияние лошадкиного друга исчезло. Вместо маленького солнышка на стебельке его качался белый пушистый шарик. Лошадка даже растерялась, тем более что на своё привычное «привет!» она услышала еле слышный, неразборчивый шёпот. А ещё сзади до неё донёслось насмешливое хихиканье – это смеялась жёлтая лошадка, которая наконец-то перестала завидовать, потому что сейчас завидовать было нечему, ведь одуванчик перестал быть того же цвета, что и она, жёлтая. А с таким некрасивым разве можно дружить?

Но тут прибежали большие мальчики, раскрутили карусель так сильно, что в глазах лошадок всё замелькало, закружилось, в ушах засвистел ветер…

А когда карусель остановилась, розовая лошадка увидела только притоптанный ногами мальчишек голый стебелёк одуванчика. Лёгкие, невесомые пушинки с его головы разлетелись в разные стороны и исчезли из виду.

– Вот и дружбе конец, – снова захихикала сзади жёлтая лошадка.

А розовая грустно понурила голову. Нет-нет, она готова была дружить и с белым одуванчиком и даже просто с голым его стеблем – ведь это был он, всё тот же её друг! Разве можно отказываться от друга лишь потому, что он изменил цвет или причёску?

– Не грусти, – услышала она знакомый шёпот. Одуванчик слабо шевельнул зелёной ладошкой. – Не грусти, – тихо повторил он. – Придёт новая весна, и я снова расцвету, и всё будет как прежде. Ты просто подожди…

И лошадка улыбнулась ему сквозь слёзы. Конечно же она подождёт! Ведь ждать тоже надо уметь. Настоящие друзья умеют ждать.

Серёжа очень любил приезжать в гости к бабушке и дедушке. Это, конечно, понятно, ведь бабушек и дедушек любят все внуки, и Серёжа – не исключение. Но было ещё кое-что, отчего ему так нравилось там гостить.

Дело в том, что в доме у Серёжиной бабушки была печка. Не камин, как в некоторых городских квартирах, а самая настоящая печь, которая топилась дровами. Не огромная, русская, с забавным полукруглым зевом, как в сказочной избушке Бабы Яги, а небольшая аккуратная топка, задняя стена которой выходила в соседнюю комнату. И возле этой печки, когда она дотапливалась, было так здорово сидеть по вечерам рядом с бабушкой (а то и дедушка подсаживался!), глядеть в открытую дверцу на догорающие угли, следить за танцующими язычками пламени и слушать бабушкин голос. Обычно бабушка брала вязанье и, усевшись поудобнее на мягкий стул, а ноги поставив на скамеечку, которую специально для этого смастерил дедушка, начинала рассказывать что-нибудь интересное…

Вот и нынче в январе Серёжа гостит у них, потому что папа с мамой укатили в какое-то зимнее путешествие.

…Дедушка принёс из сарая охапку дров и с грохотом опустил заледенелые поленья на железный лист возле печки. От берёзовых плах вкусно пахло улицей, морозом и арбузной свежестью.

– Деда, я тебе помогу! – Серёжа кинулся к деду, начавшему складывать поленья в печь.

Схватил одно и вскрикнул от боли: в ладонь вонзилась большая заноза.

– Ну что же ты так, – покачал головой дедушка, – и поленья надо брать умеючи.

Бабушка, нацепив на нос очки, осторожно вытащила занозу (Серёжа стойко выдержал операцию!) и щедро намазала ранку зелёнкой. Тем временем дедушка уложил поленья, поджёг спичкой кусок бересты и сунул её, пылающую, в щель между плахами. Потом они обедали, а печь топилась, и за закрытой дверцей весело трещало и стреляло. А когда огонь слопал уже несколько охапок дров, когда от нагретых боков печи понесло теплом и дедушка уже перестал подкладывать новые полешки, а только ворошил оранжевые головёшки железной кочергой, пришло волшебное время, которое так любил Серёжа. Можно было открывать дверцу и усаживаться напротив.