Эльга Попова - Снежный Понь

– Как подрублены? – переспросил Понь. – Они же умрут тогда…

Поля и Владик вмиг растеряли радость. Вот тебе и на! Почти девять лет людям, а мысль о том, что ёлочка после праздника умрёт, до сих пор им в голову не приходила.

– А что же вы хотели? – удивился продавец. – Живые ёлки Новый год в лесу встречают!

– Не надо нам ёлку, – прошептала Поля, взяв маму за руку.

– Пойдёмте отсюда! – сердито сказал Владик.

– Странные какие! – бросил вслед уходящему семейству продавец.

Дети шли понурившись, весь предпраздничный азарт как будто испарился.

– Мы можем купить искусственную ёлочку, – сказала мама.

– Да. Так будет лучше, – без особого энтузиазма согласились Поля и Владик.

Они прошли ещё немного, как вдруг папа остановился и повернулся на месте.

– А у меня другая идея! – сказал он и, поправив на носу очки, бодро зашагал к другому ёлочному вольеру. – Вот! Я её издалека приметил!

Папа указал пальцем на небольшую ёлочку. От других она отличалась тем, что сидела в ведре с землёй.

– Живая! – радостно воскликнул Владик.

– Ур-р-ра! – закричал Понь.

– Новый год спасён! – Поля подпрыгнула и повисла у папы на шее.

Мама облегчённо улыбнулась и достала кошелёк.

Когда ёлку грузили на санки, стало понятно, что она очень даже дикая. Она сразу же расцарапала папе руки, а когда санки тронулись, попыталась с них спрыгнуть. К счастью, ведро с тяжёлым комом земли не дало ей ускользнуть далеко. Всю дорогу Поля и Владик придерживали дикое деревце, идя по бокам от санок, которые тянул Понь.

Пока дошли до дома, ёлка успела покусать и поцарапать ребят за руки, а Поня за хвост.

– Ничего, – сквозь зубы цедил Владик, – мы тебя приручим и выдрессируем, чтобы ты не кусалась!

– Неблагодарная какая! – бормотала Поля. – Могли ведь и срубить, как остальных!

Папе ёлка поцарапала нос, когда он поднимал её на лифте и вносил в квартиру, а маме ухо, когда она открывала ключом дверь.

– Ух ты ж! – мама погрозила дикому дереву кулаком. – Ёжка!

– Ё-о-о-ожка! – засмеялись дети.

– Почему Ёжка? – спросил папа.

– Потому что ведёт себя как ёж! Иголки растопырила и колется, – объяснила мама.

– Что ж, – папа занёс ведро с несговорчивым деревом в зал и поставил на пол, – тогда, дикое лесное создание, мы нарекаем тебя Ёжкой!

После обеда Ёжку стали наряжать. Мама сняла с антресоли большую коробку из-под модных сапог. То, что было внутри, оказалось ценнее самой дорогой и самой модной обуви в мире.

– Это же… Праздник! – с замиранием сердца выдохнул Понь.

В картонной коробке лежали шары, скрученные гирлянды, бумажные снежинки, сверкающий дождик и пушистая мишура.

Дети уселись на полу вокруг коробки и принялись разбирать украшения. Понь подцепил губами кончик мишуры и потянул на себя, закрутился на месте. Раз – оборот, два – свободный кончик выскользнул из коробки и повис у Поня на хвосте.

Поля и Владик засмеялись.

– Понь, ты, что ли, сам решил стать ёлкой?

– Похож! Только давай мы тебя в зелёный покрасим.

– Нет! – возразила мама. – Красить мы его больше не будем!

Она помогла пони распутаться, а освободившуюся мишуру повесила на Ёжку. Понь вернулся к каробке.

– Какой красивый! – выдохнул он, склонившись над оранжевым с жёлтыми блёстками шаром. – Как солнце!

– Похож на твои мандариновые пятнышки, – заметила Поля.

Понь прищурил глаза, и блёстки тут же отрастили себе по четыре тонких лучика. Он чуть наклонил голову в один бок, другой – звёздочки затанцевали.

– Хочешь этот шар будет твоим? – спросил у Поня папа.

– А можно? – обрадовался тот.

– Почему нет!

– Спасибо! – Понь радостно заскакал по ковру.

– А мой будет вот этот! – Владик подпрыгнул и показал на синий шарик, уже висящий на Ёжке.

– А мой тогда вон тот! – Поля протянула руку к серебристому с белыми снежинками.

Девочка тоже подпрыгнула, а потом встала на четвереньки и сделала кувырок. Как же чудесна жизнь перед самым Новым годом!

Её азарт немного охладил глухой стук под ногами.

– Ш-ш-ш! – мама приложила палец к губам.

– Ох уж эта Мигрень Фёдоровна! Не порадоваться даже как следует! – Владик нахмурил брови.

– Радуйтесь. Только чуть-чуть тише, – сказала мама.

– И не надо обзывать старших, – сделал замечание папа. – Зинаида Мигреневна… Ой! Зинаида Фёдоровна…

Что бы он ни собирался сказать дальше, закончить у него не получилось, потому что все зашлись в хохоте.

Вскоре украшения и гирлянды были развешаны.