Дэвид Алмонд - Музыка крыльев

И над всей этой пустотой – пустое, тяжёлое небо.

А сзади, за деревней, – тёмный и, похоже, бесконечный лес.

Тут родилась её мама. Сильвии твердили о здешних краях с раннего детства. Показывали пейзажи на фотографиях. Она прекрасно знала, как всё это выглядит. Но в детстве её сюда не возили. Она выросла в городе. Так зачем сейчас привезли?

Она зажмурилась. Сдержала слёзы.

Не тупи, Сильвия , сказала она себе. Ты скоро вернёшься домой .

– А давай ты будешь моей сестрой?

Она вздрогнула, повернулась.

Качели были пусты, а рядом с ней стоял мальчик в джинсах и белой рубашке. Всё-таки мальчик, только волосы длинные, льняные.

– Ну пожалуйста! – попросил он. – У меня ещё нет сестры.

– Да я тебя впервые вижу.

С какой стати она вообще ему отвечает?

– Это не важно, – сказал он. – Если бы сестра только родилась, я бы её тоже впервые увидел. И она меня.

– Иди отсюда.

Он не двинулся с места.

– Не буду я тебе сестрой, – сказала она. – Не буду. Отстань.

Он засмеялся.

Огромные голубые глаза. Сияют.

– У меня есть брат, – продолжил он. – Он и тебе будет братом.

– Не нужен мне брат. И ты мне не нужен. С какой стати?

– Его зовут Габриель, – произнёс мальчик. – И будем мы как в стародавние времена…

Стародавние времена? К чему он, чёрт возьми, клонит?

– …когда все дети были вместе, – договорил он.

Она отвернулась и пошла по тропе, вслед за мультяшным пешеходом.

– Меня зовут Колин! – крикнул мальчик ей вслед.

Она не остановилась.

– А ты Сильвия Карр! – крикнул он. – Я знаю!

– Спасибо, что сообщил, – прошипела она себе под нос.

И не оглянулась. Пошла дальше. Тропинка вела чуть вверх. А вдруг там, повыше, есть связь? Она подняла воротник, стянула его на шее. Ветер свистел в ушах, развевал ей волосы. Земля мягкая, влажная. Наступишь – и из-под ног сразу засочится тёмная вода. В траве – шорохи. Над утёсом парит одинокий ястреб.

Далеко-далеко, низко над горизонтом, стрелой пролетел чёрный силуэт – самолёт. Такой красивый, такой изящный, такой стремительный, такой безмолвный – словно он и мухи не обидит.

Папа над мамой всегда подшучивал: дитя леса, дикарка, оленёнок, лиса – как он её только ни называл.

– А может, ты медвежонок? – говорил он. – Ведь, когда ты была маленькой, в вашей северной глуши водились медведи?

– Да! – отвечала мама. – И волки водились, и антилопы.

В раннем детстве Сильвия всему этому верила. Она хихикала и улыбалась, когда папа приподнимал ей пальцем подбородок и заглядывал в глаза.

– Ещё один зверёныш на мою голову, – говорил он. – Дикое дитя дикой мамаши. Вижу разом и лисичку, и орлёнка. Похоже, я в этом доме единственный человек, носитель цивилизации.

По правде говоря, мама в этих краях прожила совсем недолго, неполный год. Изначально деревню выстроили, когда возрождали здешние леса. Дед Сильвии, мамин отец, работал в лесничестве: деревья сажали, выращивали, при необходимости прореживали, и теперь за околицей темнел один из самых больших лесов Нортумберленда. Но наступили иные времена. На смену людям пришла техника. Лесников поувольняли, и они – вместе с семьями – устремились в другие края, в новую жизнь. Дед открыл кондитерскую на Хитон-роуд. Сюда он так и не вернулся, до самой смерти.

Мама сюда тоже ни разу не приезжала. Только теперь решила ненадолго сбежать из города, заняться живописью. И дочь с собой прихватила.

Сильвия плотнее запахнула воротник. Связи нет. А Максин с Франческой сегодня вечером идут на джаз в клуб «Лайв». Там Микки на барабанах. Его первый настоящий концерт.

Вокруг что-то шуршало, топотало, царапалось. В траве плакал ветер. Зря она, конечно, не надела ботинки. Мама купила и привезла их сюда специально для прогулок. Её голубые кеды потемнели и начали чавкать и хлюпать при каждом шаге. Везде вода: поблёскивает в лужицах на тропинке, струится-искрится в ручьях, что стекают с холмов. Поднявшись выше, она увидела вдали плоскую тёмную поверхность Килдерского озера. К его берегам подступал тёмный густой лес.

Сзади шаги.

Опять этот мальчишка. Колин. Он запыхался. Видно, быстро шёл.

– Смотри, чего покажу! – сказал он.

Она хмыкнула.

– Не хочешь? – удивился он. – Смотри!

Он протянул руку, сорвал травинку, оторвал от неё кусочек, зажал между пальцами, поднёс к губам. И дунул.

Полусвист-полускрежет. Что ж ещё? Все мелкие так делают. Они с Максин тоже забавлялись в детстве.