Евгений Рудашевский - Куда уходит кумуткан. Брат мой Бзоу

Максим, улыбаясь, обещал избегать красивых девочек, которые прячут лицо за рукавом.

Жигжит рассказывал, что раньше дети умирали чаще и злых духов было больше. Детям приходилось надевать накидки из перьев филина – они чувствовали себя в безопасности, словно и не покидали юрту.

Такая накидка была и у Жигжита. Он до сих пор хранил её в сундуке, который вместе с другими вещами привёз из родной байкальской деревни Алагуй. Мама Жигжита в семь лет забеременела оттого, что в ненастье проглотила синюю градину. Она три года не могла родить Жигжита, и родители отдали её замуж за семидесятилетнего старика. Это не помогло. Но однажды во время грозы в девочку ударила молния, и она испепелилась. А среди пепла нашли его, Жигжита. В семье обрадовались, узнав, как погибла их дочь, потому что смерть от молнии – хороший знак, предвещающий появление великого шамана.

– Чудненько, – хмыкнул Саша, услышав от Максима эту историю.

Жигжита усыновил его же дедушка, Жаргал. Они жили на байкальском острове Ольхон. Маленький Жигжит сидел на берегу, смотрел, как вдалеке плывут нерпы, как отец с другими рыбаками забрасывает в море большой омулёвый невод, и слушал рассказы дедушки, который на самом деле был ему прадедушкой. Тогда он впервые узнал о приключениях Этигйла, своего далёкого пращура.

– В те годы юный Малак из олзоевской кости полюбил девушку эхиритской кости. Полюбил и взял в жёны, хоть её родня противилась, – рассказывал Жигжит.

Аюна украдкой посматривала на Максима, подозревая, что тот опять усмехнётся, когда услышит про бурятские кости, но Максим даже не улыбнулся, привык к этому выражению.

– Родня противилась, но поделать ничего не могла, – продолжал Жигжит. – Свадьба была радостной. Великое небо Оёр-Монхын-тэнгэрй благоволило им хорошей погодой. В дни, когда кроме дождя бывает только град, а кроме ветра бывает только ураган, светило солнце. Молодожёны были счастливы, и у них родился Этигил.

Всё хорошо, но жена Малака печалилась – она так и не получила благословение родителей. Смотря вверх, смеялась; смотря вниз, рыдая плакала. Малак решил помириться с новой роднёй и отправился с женой в её улус [25] Улус – родоплеменное объединение, становище кочевников. , чтобы там охотиться и за одной трапезой найти общее слово.

Приехали, обнялись. Охотились славно, положили много зверей. Малак стрелял лучше всех, убил большого изюбра и захотел его голову поднести тестю. Нов улусе решили, что этим подарком Малак унизит эхиритов, покажет, что они слабые и на такого зверя ещё не выковали стрел. В наказание за дерзость эхириты отравили Малака. За столом было шумно, все ели кушанья: как птицы клевали и как волки глотали – никто и не заметил его гибели. Он пал предательской смертью, а жена с маленьким сыном осталась в отцовском улусе, побоялась без мужа возвращаться на его родину.

Этигил рос среди чужих людей в самой дальней, самой маленькой и самой холодной юрте. Покидал её только для охоты. Он был одинок, но счастлив. Тесная юрта для него стала и степью, и лесом. Так он до конца дней и жил бы без тревог, но однажды приютил на ночь странника – седого старика с котомкой – и услышал от него: «В улусе тебя боятся. Помышляют убить».

Этигил не поверил. На маленькое пёрышко не набралось бы у него вражды с соседями, величиною с клеща чёрного пятна между ними не было. Тогда старик в благодарность за радушие рассказал ему правду о том, как погиб Малак: «Думаешь, его духи погубили за гордыню? Напрасно. Его отравили!»

В улусе теперь поговаривали, что Этигил растёт сильным, как вол, хитрым, как лис, и жестоким, как волк. «Чего, думаете, он из юрты не выходит, к нам за стол не садится и праздники одни с нами не празднует? А потому что кормит в себе злобу. Как вырастет большим, узнает правду и всем нам будет мстить. Надо убить его, пока он молод».

Этигила такие слова напугали. Он не хотел умирать.

«Что же делать?»

Старик ему ответил: «Беги, пока можешь. Так, чтоб горностай не пронюхал, чтоб хорёк не услыхал. Беги далеко, в родные края, а там, глядишь, и жизнь другая будет. Беги на благо ещё не рождённых детей и внуков. Ты хороший человек. И мне горько думать, как поступят с тобой соседи».

Пришёл Этигил к матери, сказал ей, что хочет увезти её с собой. Но мать за ним не пошла, осталась среди людей своей кости. Этигил уехал ночью, а вскоре увидел, что следом бегут эхириты. Машут топорами, требуют вернуться. Понял, что даже мать отступилась от него, потому что никто, кроме неё, не мог предупредить их о побеге. Обозлился он и до боли сдавил в кулаках поводья. Погнал коня в галоп.