Гудрун Паузеванг - Облако

— В нашей каморке, кажется, скоро закипит жизнь, — высказался Папс. — И работа, а?

Янна-Берта кивнула. Он улыбнулся, и она улыбнулась в ответ.

— Если ты не в курсе, — продолжил он свою мысль, — дети могут ужасно действовать на нервы.

— Моя мама всегда говорила, что у меня с детьми неплохо получается, — ответила Янна-Берта.

— Тогда, — весело отозвался Папс, — осталось только найти квартиру побольше.

Утром в свой день рождения Янна-Берта была дома одна. Она варила рисовый суп, повязав передник Альмут, когда в дверь постучали. Приехала Хельга. В дорожном костюме и с саквояжем.

— Почему ты не сказала мне, что хочешь к Альмут? — спросила она, сидя с чопорным видом на диване Папса.

— Боялась, что ты сумеешь меня отговорить, — ответила Янна-Берта. — У тебя всегда наготове благоразумные доводы.

Она сварила кофе и с трудом донесла полную до краёв чашку с плиты на журнальный столик. Конечно, кое-что перелилось через край. Хельга никогда бы не подала чашку с подтёками. Тем не менее Янна-Берта не стала возвращаться.

— Что же ты хотя бы записку не оставила, куда отправилась? — спросила Хельга.

— Я думала, тебе и так понятно, куда я поехала.

Хельга помешала в чашке и откинулась на спинку дивана.

— Твоя открыточка из Висбадена не внесла ясности, — продолжала она. — Совсем никакой. Она лишь навела меня на предположение, что ты здесь. Я за тебя волновалась.

— Разве ты не была рада освободиться от меня? — спросила Янна-Берта.

— Что ты такое говоришь?! — воскликнула Хельга. — Стала бы я тогда тебя к себе забирать. С тобой, видит Бог, мне было нелегко.

— Я хочу сама отвечать за себя и своё будущее, — резко сказала Янна-Берта.

— В твои-то пятнадцать лет? — едва заметно усмехнулась Хельга. — Да ещё в твоём… твоём состоянии?

— Здесь никто не спрашивает меня про возраст, — заявила Янна-Берта. — И я живу с людьми такими же заражёнными, как я.

— Я хотела бы, чтобы после каникул ты вернулась в Гамбург, — сказала Хельга. — Там я подала прошение о предоставлении тебе пенсии по инвалидности, и в Гамбурге у тебя есть разрешение на получение жилья.

— Это у меня и здесь есть, — ответила Янна-Берта. — Альмут достала. И выдали его очень быстро.

Некоторое время Хельга молчала. Потом спросила:

— Ты оставила в Гамбурге все свои школьные вещи. Как собираешься восполнять пробелы?

— Я больше не вернусь в Гамбург и не пойду в школу, — упрямо ответила Янна-Берта.

Хельге стоило большого труда сохранять спокойствие.

— Как же ты представляешь себе будущее без школьного образования?

— Будущее… — помрачнела Янна-Берта. — Откуда ты знаешь, что оно у меня есть? Я этого не знаю. Но некоторое количество оставшейся жизни я хочу прожить так, как хочу я. Можно подумать, будто для таких, как я, ничего важнее школы нет!

— И что же это такое, что важнее, чем школа? — спросила Хельга.

— То, что я тут живу, — ответила Янна-Берта и, поскольку Хельга не поняла её, добавила:

— Тут я чувствую себя живой.

Но Хельга по-прежнему не понимала.

— Ладно, — сказала она. — Обязательное образование — побоку. Но если ты всерьёз решила не посещать школу, это будет иметь последствия. Без аттестата зрелости перспективы твои невелики.

Янна-Берта не отвечала. Она мыла посуду.

— Некрасиво было с твоей стороны, — сказала Хельга после некоторой паузы, — бросить меня за две недели до твоего дня рождения.

— Мне жаль, — пробормотала Янна-Берта и повернулась к Хельге. — Извини. Это было бегство.

— Мне пришлось отменить все приглашения, всем написать, — продолжала Хельга. — Я объяснила это тем, что тебе после всего пережитого не до праздника.

Она вынула из сумки несколько писем.

— Вот, кое-кто ответил, — сказала она. — Они тебя понимают.

— Эти письма мне? — спросила Янна-Берта.

— Да, — подтвердила Хельга и, помедлив, добавила:

— Я их прочитала, да. В конце концов, это ответы на мои письма.

Янна-Берта склонилась над кастрюлей и усердно скребла её.

— Вы будете сегодня отмечать день рождения? — спросила Хельга.

Янна-Берта обернулась, их взгляды встретились.

— Про мой день рождения тут никто не знает, — сказала она. — Я бы и сама, возможно, про него забыла, если б ты не напомнила.

Хельга покачала головой, открыла саквояж и достала из него стопку белья.

— Это ты оставила в Гамбурге, — сказала она. — И свою одежду тоже. Я вижу, ты снова одета слишком ярко. А вот твой парик. Может, когда-нибудь захочешь им воспользоваться.