Энн Файн - Список прегрешений

Я долго сидел там и думал. И даже не слышал, как открылась дверь кухни. Когда наконец вошел Халлоран и увидел, как я глажу кончиками пальцев холодную кремовую кожу фарфоровой русалки, он ничего мне не сказал. Такой он, Халлоран. За это он мне и нравится. Он просто поплотнее закрыл за собой дверь, подошел и встал рядом.

Я кивнул в сторону двери, которую он так осторожно закрыл:

— Она там, верно?

Он не сразу мне ответил, потянулся к полке, набитой всякой всячиной, за кормом для рыб и стал кормить своих последних рыбок.

— Та, которая тебе нравилась больше других, умерла, — сказал он. — Касс тебе говорила?

— Касс мне уже давно ничего не рассказывает.

— Ну извини.

— Ты их, наверное, перекармливаешь, — буркнул я.

Халлоран поспешил закрыть банку с кормом. Когда он убирал маленькую картонную коробочку на полку, я впервые заметил сверкавший золотом небольшой рисунок моей любимой рыбки. У него поди не один день ушел лишь на то, чтобы нарисовать все эти мерцающие чешуйки! Наверное, он хранил рыбку в морозильнике, когда не рисовал ее.

— Ох, Халлоран! Как ты мог ?

— Она не возражала. Она была уже мертвой .

— А что ты с ней сделал потом?

— Выбросил в сад, что же еще?

— Ох, Халлоран !

Я представил, как, точно вспышка, падают блестящее мягкое пузико и все эти чешуйки, и услышал шелест листьев в том месте, куда она упала. Все расплылось у меня перед глазами от подступивших слез.

— О, господи, — пробормотал Халлоран, — ты же собираешься быть фермером! Когда же ты вырастешь! Даже Касс больше не поднимает шума из-за таких пустяков.

Я посмотрел на него с упреком и хотел отвернуться, но он ухватил мой подбородок своими длинными пальцами. На какой-то миг я в ужасе решил, что Халлоран собирается поцеловать меня, но он лишь притянул мое лицо ближе к свету.

— Ты изменился, — пробормотал он. — Она говорила, что ты изменился.

Я высвободился из его пальцев.

— Я хочу с ней поговорить. Поэтому и пришел.

— Она не выйдет. Она не хочет разговаривать с тобой. Говорит, что все еще слишком на тебя сердита.

— Тогда ты ей скажи. Скажи, что мне жаль.

— Я уже говорил. Этим самым и занимался.

— Так пойди же и скажи снова!

— Если ты хочешь.

Он направился в кухню.

— Все в порядке, Сливка? — услышал я его приглушенный голос из-за двери с матовым стеклом. — Нашла то вкусное шоколадное печенье в этих банках? Том все еще хочет поговорить с тобой, знаешь, Сливонька. Бедняга, он в таком состоянии…

Я заткнул уши. Не хотел этого слышать. Я не мог смириться с тем, что эти нежные звуки, словно ласковое обращение к животному, как будто хотят успокоить перепуганного жеребенка, — все это — ради меня, ведь оставь это мне одному, и я все снова испорчу, как обычно. Сливка, назвал ее Халлоран. Сливонька! Если он посмел называть так мою сестру и все же вышел из кухни живым, то может и змей заклинать. Единственный, кого болван вроде меня мог назвать таким имечком, — это крот, один из тех, что погибли в ужасном ведре Джемисона.

Это было невыносимо! Паршиво чувствовать себя неотесанным олухом. Но еще и кругом виноватым — это чересчур! В ярости я вскочил на ноги.

— Мне надоело быть вечно во всем виновным! — проорал я ей через дверь. — Надоело! Слышишь? И мне плевать, если ты все еще сердита. Я тоже сердит, если хочешь знать. Но я больше не стану следить за тобой. Я прошу прощения. Прошу прощения. Прощения! Вот! Теперь я это сказал и не стану больше повторять. Так что если хочешь, чтобы я с тобой больше никогда не разговаривал, оставайся там. А если нет, то лучше выходи побыстрей и скажи это!

У меня не хватило духу остаться, а вдруг она не выйдет? Я натянул свои грязные ботинки и бросился бежать. Когда я перемахивал через калитку, до меня долетел голос Халлорана:

— Браво, Том! — кричал он мне вслед сквозь проливной дождь.

Я уже говорил вам, что бегал я всегда отлично, лучше, чем Касс. Несмотря на ветер и дождь, которые, словно мокрые простыни, били со всей силы мне в лицо, я притормозил всего лишь раз — когда пробежал поворот и сбавил бег, чтобы не столкнуться с Джемисоном.

Он шел, покачиваясь, неуверенной походкой вниз по той же самой тропинке. Я догадался, что Джемисон выбрал этот путь потому, что он ведет к той короткой тропинке через мост. Но он опаздывал уже на несколько часов, и я знал, что если отец увидит его, качающегося, или заметит предательски выпирающую бутылку в кармане рабочей куртки, он скорее уволит его, чем допустит до работы на ферме.