Ольга Колпакова - Полынная ёлка

Мина крепко прижимала свою куклу к груди, но это меня не остановило. Я пыталась разжать её пальцы и добраться до игрушки.

– Я тоже хочу! Отдай мне! – вопила я.

– Марийхе, да что такое с тобой!? – испуганно спрашивала мама. – Это игрушка для Мины.

– Кристхен перепутал! – не могла я успокоиться.

– Нет, Мария! Бог справедливый. Мина постарше, помогала больше, вот он и подарил ей куклу. А тебе подарит в следующее Рождество, – сказала бабушка.

– Мария! Мария! – Мина уворачивалась от меня.

– Я не Мария! Не Мария! – орала я.

Мама взяла меня за руку и выставила за дверь. В свинарнике было прохладно, и я быстро остыла. Но возвращаться не стала – побежала в нашу игровую комнату и села за пустой стол.

Туда Кристхен ничего не принёс.

Он же всемогущий! Почему он не может всем подарить по кукле? Или чтобы папа приехал. И чтобы война закончилась и у нас было много вкусной еды. Где он сейчас, этот Кристхен, раз его нет здесь, когда он так нужен?

Электричества в деревне не было. Мы освещали комнату коптилкой. Брали картошку, отрезали круглый пласт, делали посередине дырочку. В дырочку вставляли фитилёк из ваты. Этот картофельный кружок клали в тарелку с жиром. Но главное было не сделать коптилку, а поддержать огонь.

Огонь в нашей печке часто гас. Кизяк из свиного навоза не давал тепла и огня, только вонял и дымил. Полынь сгорала быстро, да и искать Лиле её было всё сложнее. Всё-всё вокруг деревни – и кусты, и траву – уже сожгли. Даже большую лиственницу во дворе дедушки Дедова спилили. Только возле самой речки нельзя было ничего срубать, чтобы она совсем не обмелела.

Иногда утром в печи не оставалось горячих углей, и нам неоткуда было взять огонь. Огниво, которым высекали искры, мы отдали Теодору. А спичек, как и соли и мыла, не было ни у кого в селе, ну если только у председателя колхоза.

В такие утра Мина поднималась в темноте и, пока мама с Лилей собирались на работу, бежала в деревню, за горку, держа в руке старую жестянку. С горы Мина смотрела, из какой трубы уже появился дымок. Немного подождав, можно было идти к этой избе. Хозяйки никогда не отказывали в угольке, даже если к ним приходило сразу несколько человек, у кого огонь не продержался до утра.

Но только в одну избу Мина заходить боялась. Бабку звали Кариха, она была сгорбленная, носатая и почти без зубов. Изба её не походила на пряничный домик. Но бабка очень походила на ведьму. В деревне ходили слухи, что очень-очень давно местный мужик привёз её с войны в Турции, взял в плен и женился. Потом он умер, и у неё остался сын. Во время войны белых с красными она его спрятала. Белые были за царя и Бога. Красные – за то, чтобы землю отобрать у богачей и отдать крестьянам, а заводы отдать рабочим, – так объяснила нам Лиля. За кого была бабка – никто не знал. Наверное, за себя и своего сына. И она спрятала сына на чердаке. Когда на чердак забрались красные, то они ничего не увидели, но потом их всех убили сразу за околицей. Когда на чердак забрались белые, они тоже никого не нашли. Их тоже убили, как только они вышли из деревни. Белых и красных закопали в одной могиле. Бабку пытали, держали саблю у горла, но она ничего не говорила. Так и не понятно, куда делся её сын. Но Чумичов сказал, что он стал призраком и до сих пор сидит на чердаке, чтобы только ни с кем не воевать. Чумичов даже хвастался, что лазил к ведьме на чердак и видел там призрака, и тот предсказал ему судьбу, а ещё рассказал кое-что и про остальных. Тут Чумичов смотрел на нас и ухмылялся.

– Только я вам не скажу, – продолжал Чумичов. – Самим надо слазить! Да только куда вам!

Мина боялась, что бабка её как-нибудь заколдует.

Как-то Мина забежала за угольком к знакомым, но у них тоже не получалось посильнее раздуть искорки.

– Сбегай вон через огород к бабке Карихе, – сказала хозяйка, – и мне захвати.

Мине было стыдно признаться, что она боится ведьмы. И она пошла.

Ничего страшного не случилось. Внутри избушка ведьмы не отличалась от других домов. Бабка дала ей уголёк.

– Огня и воды для людей никогда не жалей, – сказала она вслед. А ещё она погладила Мину по голове. Та чуть не умерла от страха. Пальцы у ведьмы были скрюченные и почти без ногтей.