Виктория Ледерман - Всего одиннадцать! или Шуры-муры в пятом «Д»

– Расскажи, как там у вас, – прошу я.

– Где? В школе? Да все так же, – говорит Егор. – Что там может измениться?

Мне очень хочется спросить, как там Ангелина. Ее я тоже не видел неделю. Но не могу же я спрашивать про нее у Егора. Как я объясню, почему меня это интересует?

– Как ваш побег? – спрашиваю я. – Получился?

– Не-а, – беспечно говорит он. – Нас накрыли через десять минут.

– Как?

– Вот так. Сидим мы такие в «джунглях», в беседке, ну, там, где высокие елки…

– Ну?

– И вдруг сразу с двух сторон появляются охранник и физрук! И говорят: ну что, голуби, попались! Полетели обратно в голубятню. Построили нас и повели к директору. Как она бесилась, ты не представляешь! Расформирую, говорит, класс! Все в другие школы пойдете. Всех родителей вызывали. А мама у меня как ругалась! Если бы не Андрей, убила бы на фиг.

– А как же вас нашли?

– Не знаю, – как-то неуверенно говорит Егор. – В окно, наверно, видели, как мы через двор бежали. Ну и поняли, что в парке надо искать.

Я снова вздыхаю с облегчением, что не участвовал во всем этом балагане.

– Ну, ты в понедельник придешь? – спрашивает Егор.

– Нет, – говорю я. – Мне еще неделю валяться.

– Жаль, – говорит Егор. – Ну, ты выздоравливай. А я тебе звонить буду.

– Ладно, – уныло говорю я и снова беру градусник. А что мне еще остается? Только измерять температуру. Хоть какое-то развлечение.

Странное чувство. Непонятное. Спрашиваю Кита: «Придешь в понедельник?» – и боюсь услышать «да». Он говорит «нет», а я радуюсь. Я не хочу, чтобы он приходил. Жесть! Я радуюсь его болезни, радуюсь, что его нет в школе. Какой же я после этого друг?

Но разве я виноват, что все так получилось? У меня перемены. Я теперь встречаюсь с девчонкой. С новенькой. С Ангелиной Ожеговой.

В это невозможно поверить! Я ВСТРЕЧАЮСЬ С ДЕВЧОНКОЙ!

Каждое утро мы вместе идем в школу. А после уроков я провожаю ее до нашего угла. Чтобы не светиться. Она говорит, что мама ее не поймет. Ну, моя мама тоже не поймет, по-любому. Мамы почему-то всегда считают нас маленькими. Даже сейчас, когда мы выросли, когда нам уже одиннадцать. Интересно, что я говорю «уже одиннадцать», а мама – «всего одиннадцать». Все они такие, что ли, эти мамы?

Мы идем с Ангелиной по парку. Медленно, как с Китом. Идем и разговариваем. Оказывается, с девчонкой тоже можно разговаривать. Просто разговаривать, о чем хочешь. Можно рассказывать о фильмах, о компьютерных играх или о себе. И она слушает. И смеется. И тоже рассказывает.

А позавчера я нес ее рюкзак. Ангелина сказала, что ударилась и, типа, он давит ей на синяк. Я сразу понял, что она нарочно так сказала. А на самом деле у нее ничего не болит. Но рюкзак все равно взял. Это был как бы тест. Она хотела узнать, буду я с ней встречаться или нет. Ведь, если пацан и девчонка идут рядом, это еще ничего не значит. А если он несет ее рюкзак, значит, они встречаются.

Все девки в классе прямо взбесились из-за этого. Подкалывают, ржут, называют нас сладкой парочкой. А мне по барабану. Я знаю, они это от зависти. Их-то никто не провожает. И рюкзак не носит.

А Кит все еще не знает. Я хочу ему сказать, только как-то страшновато. Вдруг подумает, что я больше не буду с ним дружить, раз у меня есть девчонка? Да нет, ерунда. Он так не подумает. Это же Кит. Он все поймет.

Но все равно хорошо, что у меня еще целая неделя!

Моя взяла! Мальцева задыхается от злобы. Каждый день я вижу ее взгляд и поражаюсь: сколько ненависти может быть в человеке! У меня теперь есть враг, самый настоящий, нешуточный. Она то плечом меня заденет на перемене, то соком в столовой обольет, будто бы нечаянно, то мой рюкзак в мусорную корзину бросит. То есть я не вижу, что это именно она бросает его в корзину. Она делает это, когда меня нет в классе. Но когда я его оттуда достаю, она смотрит на меня с таким злорадством, что я даже не сомневаюсь, чьих рук это дело. А все остальные молчат, покрывают ее.

Дело вовсе не в побеге, на эту тему все уже успокоились. Дело в том, что я хожу с Фоминым. Не только хожу, но и дружу. Уже целую неделю. И совершенно этого не скрываю. Зачем я буду скрывать, если это и была моя цель – уесть Мальцеву. И уела я ее полной программе, она до сих пор не может опомниться. Так ей и надо, овце тупоголовой! Чтобы ее позлить, я специально прошу Фомина принести мне на перемене шоколадку или мороженое. Он послушно бежит в буфет и покупает. На свои деньги, конечно. А когда он мне все это отдает в классе при всех, Мальцева презрительно кривит губы и отворачивается. Но я чувствую, что она готова меня убить. Поэтому стараюсь всегда находиться у всех на виду, чтобы в классе кроме нас с Мальцевой еще кто-нибудь был. Желательно мальчишки. Они-то не пляшут под Иркину дудку. А самый мой верный защитник – это, конечно, Фомин.