Юлия Кузнецова - Первая работа

Строчки плыли перед глазами. Ужасно хотелось порвать листок и швырнуть его в Ромку.

– Сложно? – деловито спросила историчка. – Ром, может, все-таки ты?

«Мастер Дионисий работал над фресками», – прочла я и потрясла головой. Может, у меня уже галлюцинации?!

Я отвернулась к доске, проморгала слезы, быстро вытерла их тыльной стороной руки и снова посмотрела на задание.

– Я пошел, – заявил Ромка и направился к нашей парте.

– Подожди, – начала Елизавета Ильинична, но я набрала воздуха в грудь и закричала:

– Мастер Дионисий родился…

– Потише, Маш, ты чего? – остолбенела историчка, но я еще долго выкрикивала разные факты из жизни художника, а одноклассники, опешив, не сводили с меня глаз. Только Арсен переглянулся с соседом по парте и покрутил у виска пальцем. Но остальные слушали…

Ромка смотрел не на меня, а в окно. Когда все закончилось и я вернулась за парту, историчка изрекла:

– А ты, Молочникова, оказывается, личность! Пять, срочно!

Кто-то хмыкнул, кто-то поморщился, кто-то зевнул.

Ромка по-прежнему смотрел в окно и молчал.

Как я могла плохо подумать о нем… Он не подставить меня хотел, а выручить. Ромкин поступок был похож на комету, которая ворвалась в мой мир. Я и не думала, что обычное доброе дело может иметь такую силу… Оно вымело из моей головы все мелочные амбиции, сделало мои мысли мягкими, как теплый мед.

«Поделюсь своей придумкой с Улей, – вдруг пришло мне в голову. – Если она будет заниматься с Ромкой, то ему это поможет».

– Маш, ты в субботу придешь? – вдруг спросил Ромка, не поворачивая головы.

– Я?! Зачем?

– Заниматься историей.

– А как же Уля?

– Я ей уже сказал, – просто ответил Ромка.

– Но почему? – прошептала я.

– Чтобы знала.

– Нет, почему ты решил заниматься со мной, а не с ней?!

– Молочникова! – воскликнула историчка. – Одна пятерка за весь год не означает, что тебе дозволено болтать на уроке!

Я затихла, пытаясь собраться с мыслями. Все на этом уроке начало казаться мне странным. Как будто я заснула, а меня тем временем перенесли на ковре-самолете в другой город, засунули на урок в чужой школе и мне приходилось заново обживаться. Историчка теперь улыбалась и рассказывала новый материал, глядя мне в глаза. Уля вовсе не рассердилась за то, что Ромка выбрал для занятий меня, а, наоборот, стучала мне в спину весь урок и шепотом расхваливала, какая я молодец, как здорово рассказала про этого несчастного Дионисия.

– Это случайность! – оправдывалась я.

– Ничего не случайность, – парировала Уля. – Когда занимаешься с кем-то другим, сам от этого умнеешь.

Я не стала ее разубеждать. День наполнился таким количеством сюрпризов, что я боялась произнести лишнее слово. Так хотелось узнать, почему Ромка выбрал меня, а не Улю!

Однако уроком истории сюрпризы не окончились. После уроков на улице меня догнала Ольга Сергеевна.

Догнала не в том смысле, что она бежала за мной. Просто окликнула, а потом, поправив прическу, неторопливо приблизилась. Темно-коричневое пальто, красная помада и лаковые туфли, в которых закоченел бы на апрельском ветру любой нормальный человек, делали ее похожей на актрису из английского детективного сериала. «Вот оно, возмездие», – подумала я. Радуга на небе в конце концов побледнела. Так и в жизни – похвалы должны были уравновеситься упреками.

– Маша, – начала Ольга Сергеевна.

Она говорила энергично, выделяя каждое слово. В русском языке произношение расслабленное, а англичане разговаривают именно так, как Ольга Сергеевна.

– Я хочу, – она сделала паузу, – извиниться перед тобой.

– Что? – не поняла я.

– Ты хочешь заставить меня повторить извинения? – удивленно спросила она, изогнув бровь и делаясь от этого похожей на русскую актрису Ренату Литвинову.

– Нет, – промямлила я, – но я не поняла… Вы ни в чем не виноваты.

– Виновата, и еще как! Не спорь. Просто прими извинения.

– Принимаю, – ошарашенно проговорила я.

– Хорошо. Спасибо, – отчеканила Ольга Сергеевна, а потом добавила, уже без этой английской энергичности, а с неожиданной нежностью: – Я на тебя давила. Так нельзя. Елизавета Ильинична рассказала мне сегодня о твоих успехах в истории.

– У меня нет никаких успехов! – воскликнула я испуганно.

Пошлют еще на радостях на историческую олимпиаду!

Вот счастье-то!

– Я знаю, – отмахнулась Ольга Сергеевна. – Дело не в этом. Елизавета Ильинична сказала: «Она личность».

Я поморщилась. Арсен всю перемену дразнил меня «личностью».