Йозеф Плева - Маленький Бобеш

— Да вот пришла сюда наша квартирохозяйка, милостивая пани Рандова, колбасница с рынка. Пришла, чтобы я ее сыну костюмчик сшил к празднику. Ну, а я сказал, что не могу. И, как только я отказал, она видите ли, вознегодовала. А затем возмутился и я. И наконец она меня так допекла, что я ей высказал все, что о ней думаю. А результат таков, что из этой квартиры мы должны еще до первого выселяться.

— Да не может быть! Серьезно? — искренне удивился дедушка.

И Якубец рассказал ему все, как было.

В понедельник Бобеш с Гонзиком договорились пойти после школы кататься на лыжах, сделать новый мостик и упражняться в прыжках с трамплина. После обеденного перерыва у них был только один урок. Но темнело зимой рано, в четыре часа, и поэтому мальчики сразу же, как только учитель разрешил идти домой, выбежали на улицу.

Им нужно было пройти через большую площадь. Ребята быстро добежали до нее — Гонзик впереди шагов на двадцать, Бобеш сзади. Вдруг Гонзик остановился и закричал:

— Бобеш, Бобеш, посмотри-ка, что такое на рынке? Там полно людей. Что это происходит?

Площадь была полна. Больше всего людей собралось около каменного фонтана, в середине которого возвышалась скульптура какого-то средневекового рыцаря. На гранитном барьере фонтана стоял человек и говорил речь. Даже сюда доносились обрывки его слов, но понять ничего было невозможно.

— Людвиг, Людвиг! — окликнул Гонзик мальчика постарше, бежавшего по тротуару.

Мальчик остановился, и Гонзик спросил его:

— Ты не знаешь, что такое происходит на рынке?

— Митинг против Дакснера.

— Митинг?

Бобеш слышал это слово впервые.

— Гонзик, пойдем к костелу, поднимемся там на лестницу. Оттуда нам видна будет и вся площадь и фонтан.

Ребята побежали к костелу. Оттуда действительно открывался прекрасный вид на площадь. Ребята слышали, как весь народ, собравшийся на площади, время от времени скандировал: «Пра-виль-но!», или: «По-зор! По-зор!»

Мужчина, который только что ораторствовал у фонтана, теперь закончил свою речь и спрыгнул под громкие аплодисменты собравшихся. На гранитный барьер тотчас же вскочил другой оратор, и, когда он обернулся лицом к костелу, Бобеш воскликнул:

— Да это же отец!

Это и правда был отец Бобеша. Сначала ребята ничего не могли расслышать. Но, когда шум в толпе утихал, слышно было все до единого слова.

— Да, дорогие друзья, по отношению к людям была допущена большая несправедливость. Все рабочие, которых фабрикант Дакснер сегодня выбросил на мостовую, не получат ни одного геллера пособия.

Толпа зашумела, и раздались крики: «Позор!» Отец продолжал:

— Эти люди жили только на то, что они зарабатывали. Кормились, как говорится, своими руками. А знаете, что сказал нам фабрикант Дакснер, когда мы пришли к нему просить о возвращении наших товарищей обратно на работу, хотя бы даже и за более низкое жалованье? Так вот слушайте. Мы обращали внимание фабриканта на то, что среди этих рабочих есть женатые люди и даже многодетные; что он выгоняет их как раз перед рождеством, когда в семьях наиболее ощущается недостаток в деньгах; что детям нужна теплая одежда и всем нужно что-то есть. Так вот, когда мы обратили его внимание на то, какую тяжелую судьбу уготовил он своим решением всем этим людям, вы знаете, что ответил нам на это фабрикант Дакснер? Он сказал, что ему до судьбы этих людей нет никакого дела, что каждый порядочный человек, обзаводящийся семьей, должен уметь экономить про черный день. Так нам, уважаемые товарищи, и ответил фабрикант Дакснер!

По толпе опять прокатилась волна выкриков: «Позор!», «Бесстыдство!», «Позор Дакснеру!»

— Скажите мне, друзья, как может сегодня рабочий сэкономить что-нибудь про черный день? Ведь зарплаты нам не хватает даже на то, чтобы зимой тепло одеть детей…

В толпе опять раздалось несколько голосов.

— Смотри, Бобеш, сколько здесь полицейских! Они идут к фонтану.

Но Бобеш даже не оглянулся на товарища, он напряженно слушал, что еще скажет отец.

— …Когда мы сообщили Дакснеру, что из солидарности с уволенными рабочими все бросаем работу и будем бастовать, он угрожал нам полицией и жандармами. Да!

— Позор Дакснеру! — раздалось опять на площади.

И, когда шум утих, отец Бобеша снова продолжал:

— …Я спрашиваю вас, друзья, спрашиваю вас, товарищи рабочие, разве фабрикант Дакснер заработал свои миллионы сам? За что он покупает в Брно дома и в деревне поместья? За свою работу? За свои мозоли? Нет! За деньги, которые заработали ему мы нашими мозолями. В его миллионах наша сила и кровь, друзья!