Василий Захарченко: Наш цвет зеленый

Старший лейтенант смеется. Его худощавое лицо, продубленное на арктическом ветру, опаленное неистовым арктическим солнцем, теряет свою суровость от смеха.

- Ну и придумали ваши французы! Им бы посмотреть, какие торосы образуются в нашем проливе. Льды встают на дыбы и застывают в самом невероятном положении. Но именно через такие льды и прибежал к нам однажды ночью Американец.

- А ну, расскажите подробнее,- прошу я Савина.

- Можно и подробнее… Это было ночью, в разгар пурги. Наблюдатель на вышке ничего не заметил. В снежной круговерти хоть глаза сломай - все равно ничего не увидишь. Солдаты проснулись от крика возле дверей казармы.

Трудно предположить, сколько времени собака пыталась проникнуть к человеческому телу. Но, видимо, потеряв веру в свои силы, пес взвыл неистово и громогласно от своего одиночества. Это был вопль о помощи - крик безнадежный и зовущий. За долгие месяцы пребывании на острове мы отвыкли от постороннего шума, потому-то собачий вой, одиноко прозвучавший в ночи, и заставил пограничников мгновенно подняться. Такое бывает не часто - настоящая боевая тревога. Когда мои ребята с автоматами в руках выскочили ночью в снежную круговерть, в неизвестность, они даже не заметили, как сквозь приоткрытые двери в казарму тихо и воровато на брюхе вполз Американец… В то время у него еще но было имени,- продолжает свой рассказ Савин.- Американцем мы назвали пса позже, когда решалась его судьба… оставаться ли ему с нами.

- Почему так сурово? - прервал я командира.

- Можете представить себе, как переживали пограничники всю эту историю. Видимо, собака, перебегавшая по ледяным торосам четырехкилометровую горловину пролива, не предполагала даже, сколько беспокойства вызовет у нас ее приход. А что такое собака для горстки людей, заброшенных на крохотный арктический островок! - задумчиво продолжал свой рассказ Савин.- Это воспоминание о детстве. Ведь каждому из наших ребят-пограничников всего лишь около двадцати. Это воспоминание о доме. Ребята нашего отряда съехались со всех концов страны - есть среди них и татары и украинцы, узбеки и грузины. Представляете себе, как они волновались! Останется ли с ними память детства? Воспоминания о родном очаге? Живое существо, полное доверия к человеку, пришло к нему в снежную пургу… Нет, расстаться с собакой было уже невозможно.

Савин задумывается. Глаза его отражают то внутреннее тепло, которое редко проявляется в суровых глазах мужчины, привыкшего к опасностям и ответственности.

- Вы знаете, что окончательно решило судьбу собаки? Даже не нрав ее, добрый и отзывчивый. Ведь пес смотрел в глаза людям с беспредельным доверием. Судьбу собаки решил случай с Инночкой.

- Простите, кто это?

- Это единственный ребенок нашего острова, моя дочь. Инне четыре года. Она провела их здесь, на Ратманове. Для нее привычны и эти суровые просторы, и эта переменчивая погода, резкие крики бакланов. Привычными стали даже моржи. Но случилось так… В один прекрасный день Ниночка вдруг пропала. Я был в то время на южной оконечности острова. Жена моя Аня. приучавшая ребенка к полной самостоятельности, выпустила Инну гулять. А когда через час жена вышла из дому, ребенка уже не было. Это было почти невероятно. На острове, где каждый человек на счету, где и пропасть-то, казалось бы, негде, исчез четырехлетний ребенок.

Обезумевшая от горя женщина металась но острову, но тщетно - никаких следов пропавшего ребенка.

Проснулись отдыхавшие после наряда пограничники. Но и их поиски не увенчались успехом. В шумихе про собаку забыли. Каково же было удивление пограничников - Американец сам дал о себе знать. Он подбежал к матери, пытаясь увлечь ее за собой. Аня не понимала, чего хочет собака. Но та упорно и настойчиво возвращалась к матери и снова бежала куда-то в сторону.

«Да ведь пес-то, наверное, разнюхал что-то,- бросил кто-то из солдат.- Пошли…»

Группа пограничников устремилась за собакой. Пес шел уверенно. Оп словно знал, куда вести за собою людей.

Инночку нашли в глубокой, заросшей морошкой трещине и скалах. Все диву давались, как далеко отошел ребенок. Слава богу, Инна, падая в трещину, отделалась только царапинами и страхом. Девочка затихла от ужаса. Она почему-то не звала на помощь,- вероятно, даже не знала, что кого-то можно познать на помощь.

История с ребенком окончательно решила судьбу собаки.

«Назовем его Американцем,- предложил кто-то.- Как-никак оттуда прибежал».

Вначале Американец понимал только английский язык. И старший лейтенант Савин, занимавшийся на досуге изучением английского, беседовал с собакой, заставляя ее выполнять распоряжения, отдаваемые на английском языке.