Василий Захарченко - Наш цвет зеленый

«Ну вот, сейчас он будет рассказывать «пыныл»,- подумал Нутенген. Гость молчал.

- Ты что здесь делаешь, старик? - неожиданно спросил незнакомец.

- Я охочусь. Здесь нерпа, песцы. Стреляю.

- Почему ты охотишься один?

- За мной скоро приедут на оленях. Начнется зима. Я должен вернуться к своим.

Незнакомец насторожился.

- Скоро, говоришь, приедут,- хрипло повторил он.

- Да, скоро,- ответил старик.

Видимо, эти слова окончательно привели незнакомца к решению. Он понимал: ему уже нечего терять.

Перед ним была соль. Он мог пополнить запас провизии. Мог взять ценные шкуры. А если старика и хватятся, он уже будет далеко.

А вдруг старик сам пойдет и донесет, что видел одинокого путника с санями, который шел куда-то на восток? Возьмет и скажет пограничникам - ищите его.

Эта мысль сверлила мозг незнакомца. Она приводила его в трепет и бешенство. Он не может ждать даже до утра. Вдруг старик незаметно уйдет ночью? Он еще силен. Он, наверно, хорошо ходит.

…Когда через час человек вышел из чума, в руках у него был кожаный мешочек с солью и какой-то нехитрый сверток. Человек увязал все это на маленьких санях и, сунув под мышку винчестер, молча ушел в ночь вдоль берега, изредка озираясь на чум.

Старик Нутенген так и не вышел из чума проводить гостя. Он не услышал «пыныл»-хорошую весть, которую добрый гость приносит в чужой дом из далекого путешествия.

Он лежал в углу чума, неестественно поджав ноги, уткнувшись лицом в старую оленью шкуру, которая заменяла ему одеяло.

Наряд пограничников случайно натолкнулся на чум старого охотника. Ездовые собаки с лаем бросились в направлении человеческого жилья, издалека почуяв его но запаху.

- Ну вот, смотрите, мы и приехали! - радостно бросил двум своим товарищам запыхавшийся сержант Григорьев.

Чтобы согреться, он бежал рядом с партами, на которых сидели два его товарища.

Упряжка стремительно подкатила к чуму. Костер давным-давно потух, и ветер выдул сквозь распахнутые полы входа последние крохи тепла.

Когда пограничники перевернули застывшее тело старого охотника, они содрогнулись. Выстрел пришелся в голову, почти между глаз. Так стреляет опытный убийца.

Человек был убит из винчестера в упор - даже кожа лба была опалена.

…Который день шла погоня за преступником. Григорьев не скоро нашел следы санок. След вначале возвращался на запад. Но, проехав несколько километров, пограничники убедились, что это всего лишь уловка, обманный ход. Человеческие следы и отпечатки полозьев резко отвалили на восток, то появляясь на склонах каменистых осыпей, то спускаясь в засыпанную снегом долину. Местами ветер успел замести следы, и тогда пограничники Мучительно искали их продолжение. Но человек с санями шел напрямик, абсолютно убежденный в своей безопасности.

Неизвестный нигде не сворачивал в сторону и, как говорится, в лоб брал крутые склоны. Он торопился. Ему надо было успеть, во что бы то ни стало успеть к проливу в тот день, когда пролив застынет п превратится в ледяной мост между двумя континентами.

В одном месте под скалою неизвестный заночевал. Видимо, он разжег небольшой костер. Ветер раздул пепел, но тяжелые угли остались. Рядом валялась пустая консервная банка, вскрытая ножом. Григорьев взял ее в руку. Несколько крупинок соли пристали к влажной крышке. Незнакомец щедро солил консервы перед едой.

Преступника настигли на пятый день. Первым заметил его один из молодых солдат:

- Товарищ командир, впереди вижу темную точку. По-моему, это и есть тот, которого мы ищем.

- Стон! - скомандовал Григорьев.- Ложись, ребята!

Положив собак, бойцы тоже легли на снег. Приложив бинокль к глазам, Григорьев молча рассматривал горизонт. По небу плыли размытые, бесформенные облака. Грудами лежали они на далеких заснеженных холмах. Облака и холмы были так похожи, что трудно было определить границу земли и неба. Но где-то там, на этой условной линии, в круглых окулярах бинокля маячила темная фигурка человека. Она была почти точкой. Но, засекая расстояние точки от темневшей справа складки земли, Григорьев четко заметил движение темного пятна.

- Он и есть! - проговорил старшина.- Будем брать ночью…

Когда гость разожжет костер и заснет, все обойдется без стрельбы и крови.

Так и получилось. Старшина Григорьев был прав. Двигаясь по следам преступника, пограничники застигли его врасплох.

Убийца лежал под скалой, до бровей застегнувшись в спальном мешке. Он даже не успел схватиться за винчестер.