Екатерина Самарова - Когда распахиваются крылья

Сейчас Тёмка стоял на дороге и ржал вместе со своими подхалимами, смотря, как мой брат мажет и без того грязные щёки расцарапанными руками. Злость обжигающей волной всколыхнулась во мне до самой головы, и я, не подумав, тонко выкрикнул:

– Придурки! Только и умеете обижать мелких!

Внимание компании переключилось на меня, Тёма довольно сузил глаза, как кошка, увидевшая застрявшую в мышеловке особенно жирную мышь. Несмотря на разливающуюся по всему телу злобу, я почувствовал, как иголка страха кольнула прямо в сердце.

– А это кто тут у нас? – издевательски начал Тёма, а остальные расхохотались. – Ты, что ли, Васька?

– Отвали, – огрызнулся я и, повернувшись к нему спиной, сказал брату: – Женька, иди домой, скажи маме, что упал.

– А ты? – жалобно спросил мелкий, всхлипывая. – Ты тоже иди!

– Куда ты его выгоняешь, а, Васяк? – издевательски прокричал Тёмка.

– Не твоё дело, придурок! – буркнул я, все ещё подталкивая сопротивляющегося Женьку к воротам.

– Васяк, а ты знаешь, над чем мы сейчас смеялись? Ты ведь не видел, – продолжал орать Тёмка. – Прикинь, твой мелкий бежал-бежал и на ровном месте упал и впечатался мордой прямо в грязь! Туда ещё, кажется, какая-то корова свои дела сделала.

Женька сновал всхлипнул и заплакал.

– Кажись, твой братан такой же неудачник, как и ты, а, Васяк? – веселился вовсю Тёмка. – Он вырастет, и как нам его называть? Надо подумать. Ты – Васяк-Наперекосяк, а он?..

Парень не договорил – разозлившись до красного дыма в глазах я отвернулся от Женьки и порывисто направился к Тёмке. Он, заметив это, вышел вперёд, усмехаясь без малейшей капли страха в глазах.

– О, какие мы сегодня борзые! – насмешливо крикнул он. – А не боишься так же, как и мелкий, пропахать мордой навоз? Ты же у нас – сам знаешь – самый везучий! – и он снова рассмеялся прямо мне в лицо.

Нет, не боюсь, хотел крикнуть я, но лишь сильнее сжал кулаки. Откуда Тёмке знать, что мой запас неудачи на сегодня закончился? Хотел поиздеваться – надо было приходить до того, как я полез в сенник и наступил на дурацкий ржавый гвоздь. Самое время побить этого гада! Я осмотрелся и вдруг понял, что нужно делать.

Я хорошо знал эту дорогу: за Тёмкой находилась большая в гниющей зелени лужа, которая никогда не засыхала, лишь на зиму покрываясь толстой коркой льда. Все деревенские, живущие на этой улице, к ней уже давно привыкли и не обращали внимания, лишь прикрывали нос, проходя мимо. Но Тёмка и его компания жили на других улицах и сейчас так старательно смеялись надо мной и братом, что не заметили лужи. Что ж, Тёмка, хочешь, чтобы я пропахал мордой дорогу? А ополоснуть свою дурацкую башку в зелёной вонючей воде не хочешь?

Я ощутил небывалый прилив уверенности – я точно знал, что со мной ничего не случится. Подбегая к Тёмке, я изо всей силы сжал кулак, замахнулся, уже чувствуя его щёку под костяшками и разливающееся по телу эйфорию… как вдруг левая нога, едва не оторвавшись, дёрнулась, зацепившись за какой-то выступ на дороге. Потеряв равновесие, я ласточкой полетел на Тёмку и его друзей. Те вежливо отпрыгнули в сторону, и я, пролетев мимо них, носом рухнул в самую середину мерзкой лужи и проехался вперёд по жирной чёрной грязи, смешанной с навозом.

Все вокруг меня на миг застыли. В повисшей глухой тишине откуда-то со дна яркой аквариумной рыбкой вынырнул пузырёк воздуха и с оглушительным треском лопнул.

Тёмка и его друзья, изумлённо проводившие меня взглядом, переглянулись и рухнули на землю в истерике. Они ржали как кони, вытирая выступившие от смеха слёзы и согнувшись пополам. Сам Тёмка уже и смеяться не мог и тихо подхрюкивал, схватившись за бок.

А я лежал лицом в мерзкой зелёной луже, пахнущей стухшей рыбой, и чувствовал, как от жара, бросившегося в лицо, начинает вскипать вода. Вот бы сейчас провалиться в эту лужу с головой и больше никогда не выплывать и не видеть их отвратительно красные смеющиеся рожи. Вместо этого я подобрал ноги и, уперевшись руками в грязь и разбрызгивая вокруг остатки гниющей воды, поднялся и посмотрел на Тёмку.

Новый взрыв смеха оглушил меня, и я уже собрался малодушно сбежать и спрятаться за забором, когда почувствовал в руках скользкий комок земли. Собрав все силы и стараясь, чтобы голос не дрогнул и не перешёл в плач, я сделал шаг вперёд и звонко крикнул:

– Топайте отсюда, придурки!

Отсмеявшись, Тёмка насмешливо крикнул:

– А то что? Будешь месить мордой навоз, пока мы от смеха не сдохнем?