Яков Бунтов - Чудесные всходы

Мы шли с ним из школы и разговаривали о войне. Враг откатывался под ударами наших армий, поэтому наш разговор был радостным.

На прощание я пошутил: сказал Гере, что теперь он мой «подопытный». Я думал, что он зальется веселым смехом, но Гера, к моему удивлению, нахмурился и спросил:

— Почему?

Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

— Потому, что я тебя «выпросил» у педсовета, — сказал я ему шутливо.

Из груди Геры вырвался вздох…

Учащиеся радовались успехам наших армий, и каждый из них мечтал о фронте. Ребята ночью ходили на железнодорожную станцию и обшаривали вагоны, в которых была разбитая немецкая техника, предназначенная на переплавку. Мальчишки подбирали все, что им могло пригодиться. Они играли в «войну», строили и штурмовали снежные крепости, забирали в плен «фашистов».

Приглядываясь к Гере, я видел, что он стал реже принимать участие в этих играх. Увлечение растениями у него оказалось крепким. Он охотно брал у меня книги и, как я убеждался, не просто читал их, но и делал выписки в специально заведенную тетрадку. Мы часто встречались с ним и много беседовали. Успеваемость его стала улучшаться. Учителя перестали делать ему замечания на уроках. Я радовался, что мой опекаемый не подводит меня.

Но радость оказалась преждевременной.

Однажды после первой смены я не спеша собрался домой, а когда вышел из школы, то увидел, как во дворе, за поленницей дров, окруженные кольцом ребят и под их улюлюканье дрались двое. У одного из них лицо и руки были в крови, а другой, без шапки, с растрепанными волосами, оглушительно ревел и, как петух, яростно наскакивал на дюжего обороняющегося парня. Я закричал и побежал к ним. Мальчишки бросились врассыпную. Остался один забияка-петух. Это оказался Гера. Сердце у меня дрогнуло: рухнули все мои надежды! Но я пересилил себя и ласково заговорил с ним. А он, не обращая на меня внимания, отыскал в снегу шлем, отряхнул его, нахлобучил на голову и неровной походкой пошел домой, не переставая плакать.

Драка-поединок, как я потом узнал, разгорелась из-за спора по «научному вопросу»: есть ли люди на Марсе? Гера любил читать фантастику. В тот день он стал рассказывать ребятам, что читал книгу о марсианах. Его одноклассник, крупный не по годам Орлов, рассмеялся и заявил, что Гера все врет, и что такой книги нет вообще. Его насмешки вывели Геру из себя, и он смело ринулся с кулаками на верзилу.

Я думал о том, как мне поступить. Всю ночь перед моими глазами стоял этот непутевый мальчишка. Я мысленно представил его неуютную комнатку с цветами на подоконниках, общую тетрадь с выписками из книг, которые он брал у меня читать, и решил еще попытаться с ним поговорить.

Гера хмурился, отмалчивался и смотрел на меня волчонком.

Я всячески пытался растопить лед молчания. Мои рассказы о других планетах его заинтересовали. Постепенно он разговорился. Оказалось, что спор о марсианах возник у него не случайно. В тот год, примерно в феврале или в марте, прошел по городу слух, что через Киров в Москву с Дальнего Востока везли человека-великана. Человек, по рассказам, был гол и покрыт шерстью. Будто бы эти великаны нападали на пограничников. И самое главное, что заинтересовало Геру, — эти великаны, как говорили, прилетели к нам с Марса! В школе ходили слухи, что есть очевидцы, наблюдавшие за кормлением волосатого великана на нашей станции. Кормили его, дескать, сырым мясом, подавая большие куски на вилах через решетку в окне…

Я тогда пропустил эти слухи мимо ушей. А Гера ими заинтересовался всерьез, вплоть до того, что написал запрос в Академию наук. Мне пришлось доказывать Гере, что все эти слухи — вздорные. Сейчас я благодарю судьбу, что в те времена не было дискуссии о «снежном человеке»: можно себе представить, в скольких бы драках участвовал Гера, отстаивая аргументы о существовании «снежных людей»… Так или иначе, но я попытался развенчать нелепые рассказы и предложил Гере помочь мне создать кружок юных натуралистов.

Гера с радостью принял это предложение.

Для юннатского кружка мы отвоевали треугольную комнату с одним широким окном. Здесь когда-то была монастырская кладовая, в которой хранились иконы, свечи. Ребята смеялись и говорили, что комната нашла теперь лучшее применение.

Они пришли сюда кто с пилой, кто с молотком, кто с досками. Гера суетился больше всех; он раздобыл даже где-то гвозди, которые в военные годы было очень трудно достать, и принялся сколачивать ящики для цветов. Его приятель Ваня Петрулевич выпросил дома два комнатных цветка — фикус и гортензию. Женя Ожегов отыскал на чердаке разбитый аквариум и вместе с Ваней стал вставлять в него новые стекла. Но больше всех удивил ребят семиклассник Артур Шустов: он вынул из-за пазухи чучело рыженькой белки. Все его обступили, начали расспрашивать: