Бенно Плудра - Остров лебедей

Впечатление от этих слов как от разорвавшейся бомбы. Герман, все это время стоявший на одном месте, снова садится. Он вытягивает ноги во всю их невероятную длину. Закидывает руки за голову и глубоко вздыхает.

— Ну ты же должен признать, что ни с того ни с сего, как гром с ясного неба набросился на сына. Ничего не могу понять!

— Он! Он может. Он прекрасно понимает.

— А рисунок? Зачем ты разорвал его рисунок?

— Рисунок?

— Может быть, я когда-нибудь узнаю причину?

— Никаких причин нет! — говорит Герман, а Стефан, которого она могла бы сейчас спросить, молча покинул большую комнату. Сабина еще здесь, но какая-то притихшая, такой ее никто не видел.

— Пойди, поиграй, — говорит мама. — Папе и мне поговорить надо.

Сабина кивает головкой, но не уходит. Мать говорит:

— Пойди к Стефану. Мы скоро поедем.

Сабина все еще не трогается с места, но вдруг, как будто кто-то за ней гонится, выбегает. Дверь с грохотом захлопывается. Герман говорит:

— Это еще что такое? Она же стоит за дверью и подслушивает!

— Может быть. Ну и пускай. Надоест, и побежит играть.

— Я, между прочим, никакого представления не имею, о чем нам еще говорить?

— Я знаю, — говорит Сусанна и смотрит на него своими большими темными глазами. Хочет улыбнуться, хочет как-то смягчить всё, но улыбка не получается. — Ты меня не убедишь! Что-то ведь произошло между вами, между тобой и Стефаном. Не убедишь, что это пустяки и что об этом не стоит говорить! Я должна говорить. Меня это тревожит. И знаешь, что я тебе скажу…

Он молча смотрит на нее, внешне спокоен, но только внешне — не такой уж он бесчувственный чурбан, чтобы тревога жены не волновала его. Сусанна говорит:

— …я иначе себе представляла нашу жизнь здесь, когда мы еще у мамы жили.

— Как иначе?

— Ну, как у нас всё будет, когда мы съедемся все вместе… каждый день вместе! Мы, наша семья, семья Кольбе.

— Ты иначе себе это представляла?

— Да.

— А что именно иначе?

— Не так, как мы теперь живем…

— Тебе что-нибудь не нравится?

— Да, собственно… я думала, мы будем довольны — вся семья в сборе! И мы все будем счастливы.

— Разве это не так?

— И ты спрашиваешь?

— Как это я спрашиваю?

— Как будто все в порядке, как будто так и надо и не может быть по-другому.

— Я спрашиваю так, как я это понимаю, — говорит Герман. И сразу становится ясным, что он ни над чем не задумывался — и что сейчас ему трудно понять жену. — Может быть, эта квартира во всем виновата? Но ведь квартира — чудесная! Четыре комнаты, отопление, горячая вода — полный комфорт. А у бабушки — ты разве не помнишь? В шесть утра на автобус. До этого надо и затопить и вся эта волынка. Каждую зиму мучались!

— Помню. Очень даже хорошо помню. Я-то ничего не забыла. Но дело ведь не только в этом. Стоит вспомнить, как ты приезжал к нам в конце недели…

— И что тогда было?

Вопрос вызывает улыбку.

— Ты был тогда с нами. Тогда мы были по-настоящему вместе.

— Сусанна! — говорит Герман. Он уже ничего не может понять. — А здесь мы разве не вместе?

— Ну конечно же. Но это совсем другое.

— Мы ведь живем здесь. У каждого своя работа.

— Да, да, моя работа, твоя работа! А мне хотелось бы кое-что вернуть.

— Что, собственно?

— Для детей кое-что.

— Для детей?

— Для Стефана. Ему здесь многого недостает. А там у него было. Разве ты не замечаешь?

Герман рассматривает свои ботинки.

— Чего это я не замечаю? Чего ему здесь не хватает? Весь день бегать, носиться? Да? Время зря убивать? Да! Этого не хватает! Тогда я с тобой согласен. Они ж там жили как разбойники, он со своим Тассо. И рыбаком этим — Куланке. И твоей матерью. Но ведь так из парня ничего путного не выйдет. Неужели ты не видишь этого?

— Что я не вижу?

— Что так из парня ничего хорошего не получится.

— Я хотела бы знать, что тебе не нравится в нашем мальчике?

— Какого дьявола! — вырывается со стоном у Германа. Внезапно он вскакивает и кричит: — Разговоры эти мне осточертели! Одни слова! Пустые слова. Болтовня одна!

— Болтовня?

— Осточертели! Больной от них делаюсь. Мы едем или не едем?

— Нет! — срывающимся голосом кричит Сусанна. — Никуда мы не едем!

Герман оторопел: Сусанна кричит? Кричит на него? Такого еще не было! Он хочет обернуть все шуткой, спрашивает:

— Мы не едем?

— Нет, не едем. Мы никуда не поедем!

— Что ж, значит, не едем.

После громких слов вдруг наступила тишина. Хлопнула одна дверь, еще одна — выходная. Кто-то ушел. Кто же?