Михаил Фарутин - Четвёртый Харитон

Востроглаз на всякий случай зацепил Силу якорем за полу куртки — попробуй ещё нырнуть под лёд! — и показал ему кулак…

— Следопыт Сила, а почему ты взял правее моей лыжни на целых десять шагов? — строго спросил командир, когда Андрюша выбрался из полыньи на лёд.

— Хотел раньше командира перемахнуть на другой берег, — ответил Сила.

— Пока командир в строю, требую выполнять приказ командира, — заключил Харитон, обращаясь ко всем следопытам.

— Есть выполнять приказ командира! — бойко ответили ребята.

И тут же, радуясь за благополучный исход происшествия, командир обнял каждого из своих приятелей, а Андрюше, смеясь, прокричал:

А теперь, чтоб не заморозить Андрея, рывок в избу бабки Аграфены. За мной! Бего-ом! — подал команду Харитон.

— Извините, бабушка Аграфена, что мы как непрошеные гости нарушили ваш покой, — войдя в избу и поздоровавшись, сказал Харитон.

— Да что вы, ребятки, проходите, проходите, — бросив вязать чулок, встала из-за стола хозяйка. — Ой, да, никак, один из вас выкупался! Да раздевайся скорее, да переодеться бы, только, кажется, мужской-то одёжи у меня не найдётся, вот беда-то!

— В свою переоденусь, бабушка, не беспокойся, — ответил Андрюша, развязывая рюкзак.

— Да какая своя, коли из мешка-то вода ручьём течёт, — не унималась Аграфена.

Андрюша вытащил из рюкзака два целлофановых пакета, в одном пакете было бельё, в другом брюки, гимнастёрка и шерстяные носки.

— Надо ж так, — удивилась бабушка, — какой смекалистый!

— Следопыт он у нас, — заметил Харитон.

— Воно что. Это вроде командир, что ли?

— Командир, командир! — засмеялись Коля и Федя.

— Самовар вам поставить, а может, молока топлёного попьёте? — предложила хозяйка.

От самовара ребята отказались — время торопит, а по кружке молока топлёного выпили.

Солнце, плывшее по голубому небу уже над лесом, пробилось сквозь густой, голубой березняк. Через окна наполнило весёлым светом уютную, чистую избу, и множество жёлтых зайчиков играет на бревенчатых стенах, на русской печи, на цветастой занавеске, отделяющей кухню, и на полотняной скатерти с вышитыми петухами на столе.

— Не скучно одной-то, бабушка? — спросили ребята.

— Да нет, привыкла. А к тому же работы много, — отвечает Аграфена, развешивая мокрое Андрюшино обмундирование на жёрдочки возле печки, — пока корову управлю, да по дому приберусь, да по воду к речке схожу, глядишь — день-то и прошёл. Когда в «Рассвет» пойдёшь — тут уж в оба-то конца клади день с утра да и до вечера.

— А почему вы не переехали поближе к центральной усадьбе, как остальные старики? — опять спросили ребята. — Ис кормом бы было проще, и с дровами.

— Что с кормом, что с дровами я, деточки, горя не знаю, — отвечает бабушка, — рассветовские ребята мне и сена каждое лето накосят, и дров на весь год заготовят, да и с огородом помогут управиться. Просить не надо. А что касаемо переезда, то другая сторона дела. Я, сынок, — обратилась она к Андрюше, — расстелю твой ватник на печке, он к утру-то и просохнет, а коли на лыжах опять поедешь, то мой наденешь.

— Спасибо, бабушка, — обрадовался Андрей.

— Что касается переезда, — продолжала Аграфена, — то никуда я, деточки, из своей деревни не поеду. За эту деревню отец мой в гражданскую где-то на Дальнем Востоке голову сложил, а в эту войну и муж… тоже. А к тому же не век одна здесь буду жить, поприбавится народу в колхозе, и опять в нашей деревне будут строиться. Краше-то нашего места, поди-ка, во всём свете нет…

Ребята поблагодарили бабушку за гостеприимство и двинулись в путь.

Через поле.

Через чащи.

Через согру.

Бор сосновый миновали. К осиннику вышли, что склоном к Сырям тянется.

— Здесь, — сказал Харитон, — была стоянка лосей. (Следопыты подошли к густому перелеску с обглоданными осинами и объеденными верхушками молодых сосен и тальника.) Глядите, как истоптан снег. А с лесом что сделали?.. Да вы оглохли, что ли?

Он ещё что-то хотел сказать, но в это время Андрей выхватил топор и бросился вперёд. Ребята замерли и впились глазами, стараясь разглядеть, на кого он кинулся.

— Мёртвый! — крикнул Востроглаз.

Андрей сунул топор за пояс.

Среди осинника в истоптанном лесу, вмятый в снег, лежал окоченевший волк с раскрытой, оскаленной пастью. Кругом кровяные пятна, клочья лосиной шерсти, помятые деревья.