Алексей Леонов - Лёнькин букварь

Из района отец вернулся с пригоном скотины. Он первым попал к прокурору и получил бумагу на расторжение договора. Всё закончилось тем, что Фомичёвым мы стали врагами, будто мы сами не захотели продать им избу, обманули их. Но получилось так, что они тогда же через тётю Настю и купили дедовскую избу, только заплатили за неё дороже, чем покупали её мы.

Канитель эта была понятна. Тётя Настя, видимо, решила получить за избу побольше денег, но отцу об этом сказать она не осмелилась и свалила вину на дядю Мишу. Фомичёвы вместо нас заняли дедовскую избу, я которой родился и рос мой отец, а мы остались на своём месте. Я очень завидовал Шурке Беленькому, ставшему владельцем лучших в деревне груш, которые сажал когда-то мой отец. Ни дед Никита, ни тётя Настя к нам после такого случая не казали больше глаз.

Есть такая поговорка: «Что с возу упало, то пропало». Потеряет человек что-нибудь, пойдёт искать, а ему и говорят так: «Что с возу упало, то пропало». Говорят это для того, чтобы он даром не тратил на поиски время, что вещь его нашлась кем-то, и её ему не вернут. Так случилось однажды и со мной.

Отпуская нас на летние каникулы после второго класса, Алексей Сидорович сказал, что в третьем классе всех, кто будет хорошо учиться, примут в пионеры, а тем, кто учился хорошо во втором, можно будет заранее покупать галстуки. Летом их должны будут привезти в кооперацию, как назывались магазины. Мне можно было покупать галстук, но на это требовалось много денег, больше трёх рублей. Я знал, что мне их мать не даст, а галстук мне захотелось купить сразу, раньше всех.

Тайком от ребят я направился в магазин. Продавцом был сын деда Алексана, нашего каменского конюха, Гаврил. Он складывал в сенях ящики, когда я вошёл в магазин.

— А, покупатель явился! — обрадовался он. — Заходи, выбирай товар. Я сейчас приду за прилавок.

— Я… я не покупать. Мне… мне галстук, — сказал я.

— Галстуков нет, привезу к августу, — ответил продавец. — Как появятся, зайду и скажу тебе. Сколько ты купишь их?

Я подумал и ответил:

— Два.

— Хорошо. Оставлю для тебя два галстука. Деньги у тебя есть?

— Сейчас нету. Я у отца попрошу. Он даст мне.

— Должен дать на такое дело, — подтвердил продавец. — А школу как ты закончил?

— Хорошо. А Мишка наш отлично.

— Молодцы. Что ж, пойдём, я тебя угощу сладким по такому случаю. Выучишься, меня заменишь. Будешь торговлю вести, — сказал он, слезая с ящиков.

— Нет, я не буду продавцом, — ответил я.

— А кем ты будешь?

— Путешественником, а ещё садовником, — сказал я.

— Ну, что ж, и это хорошо. Только путешественнику надо учиться уметь ходить пешком, да не по ровной дороге, а по горам, оврагам.

— Я учусь, — ответил я. — Сейчас через камушки пойду. Один. Я никого не боюсь больше.

Продавец отвесил мне что-то в кулёчке, подал, сказав:

— Держи тебе подарок. В чём надо будет, когда-нибудь мне поможешь.

В кульке были конфеты подушечки. Я понёсся с подарком домой, надеясь догнать на дороге ребят и показать им, что мне подарил Гаврюшка деда Алексана. Я выбежал за деревню и никого не увидел. И лишь когда я добежал до рубежа, отделявшего каменское поле от глотовского, у Гайка увидал во ржи девчонок. Они собирали во ржи полевой лук. Ребята были у Каменки на последнем перевале. Я принялся свистеть и кричать, созывать девчонок к дороге. Они испугались, подумали, что я увидал объездчика, который охранял посевы, побежали к дороге.

— Чего кричал-то? — встретили они меня у ракитового куста.

— Посмотрите, что мне дал Гаврюшка Алексанов, — сказал я, показывая конфеты.

— Ну!

— О!

— Конфетки! — изумились девчонки.

— Счастливый ты, — сказала моя одноклассница Зинка Фомичёва.

— А хочешь попробовать? — спросил я, протягивая кулёк.

Все в один голос заявили следом за Зинкиным «хочу» «ия хочу». Зинке я дал две конфетки и Шурке председательской две, потом стал оделять остальных, некоторым добавил ещё, а когда взял себе, то в кульке стало пусто.

— Всё? — спросила Зинка.

Я перевернул кулёк и бросил его на дорогу. Мне казалось, что конфет было очень много, хватило бы на всех и даже на то, чтоб отнести своей сестрёнке, но их оказалось: одна-две и обчёлся.

— Жалко? — шепнула Зинка.

— Нисколечко. Он мне ещё даст, когда я пойду в кооперацию, — ответил я, не подавая виду, что мне жаль, что конфеты так скоро кончились.

— Ты меня с собой потом возьмёшь? — спросила Зинка.

— Возьму, — ответил я. — Только я к нему не скоро ещё пойду. Он говорил, когда галстуки привезёт.