Николай Дружинин - Жила-была девочка…

Потом приходил день, наполненный безобидной трескотней неугомонной Люськи, оханьем тети Поли при примерке накупленных для Юльки обновок, купаньем на речке и разными мелкими, совсем не трудными делами по дому. Не привыкшая к праздности, Юлька находила эти дела сама, хотя тетя Поля и запрещала, одновременно поругивая ленивую Люську.

— Учись, бесстыжая! Человек отдыхать приехал, а за все хватается. А ты?

— Всю жизнь мечтала, — отбивалась Люська. — От работы кони дохнут.

— У, дылда сопатая!

Люська только посмеивалась.

За эти дни у Юльки появилось много знакомых. Местные жители казались ей гораздо общительней, проще, приветливей городских, хотя подчас излишне разговорчивы и любопытны. Приходя к тете Поле в дом, они спокойно, будто со старой знакомой, заговаривали с Юлькой, не таясь, как ей казалось, рассказывали о себе и о своей семье, расспрашивали Юльку и охотно ее слушали. И Юльку невольно тянуло к этим людям. И когда в один из дней их пригласили в гости к родственникам дяди Феди, Юлька охотно согласилась пойти.

Народу на празднество собралось немного, человек двенадцать. Некоторые пришли прямо с работы, в спецодежде, и даже умывались здесь, у бочки с дождевой водой.

Женщины почти все были знакомые Юльке, и это ее порадовало. Но особенно ей стало хорошо, когда появилась напарница тети Поли, миловидная и очень молодая доярка Лена. По утрам она частенько забегала за тетей Полей и не раз беседовала с Юлькой. Она была уже замужем, имела ребенка, но от нее веяло детской непосредственностью, чистотой и обезоруживающей искренностью. Даже улыбалась и удивлялась она почти так, как Юлькины одноклассницы. А глаза ее были похожи на глаза Борьки в минуты радости — лучезарные и широко открытые всему миру.

И Лена обрадовалась Юльке. Подошла, улыбаясь, не таясь, сказала:

— И ты здесь! Как хорошо-то…

За столом они сели вместе. Хотя и были здесь все свои, но места за столом занимали чопорно, долго. Каждый из гостей с подчеркнутым достоинством ждал, когда хозяин дома пригласит к столу и укажет место, где сесть. И хозяин этот ритуал исполнял также неторопливо, основательно, терпеливо ожидая, когда усядется человек на указанное место, и лишь потом обращался к очередному гостю.

Наконец, расселись все. Кто-то из гостей произнес первый, не очень понятный Юльке тост:

— Ну давайте начинать, а то время идет…

Гости дружно чокнулись стаканами, не менее дружно выпили и начали закусывать.

За первым тостом последовал второй, потом наливали без всяких тостов, и Юльке стало скучно. Разговоры, которые вели между собой гости, были ей непонятны, бестолковы. Заметно захмелевшая Лена забыла о ней, жарко шепталась о чем-то с соседкой.

И Юлька поняла, что в этой компании ей просто нечего делать. Она осторожно выбралась из-за стола, вышла на улицу и уселась на скамейку в палисаднике под окнами.

Здесь было темно, тихо и прохладно. Через прикрытые створки окон голоса гостей доносились невнятно, не беспокоя. Юлька подумала, что хорошо бы сейчас найти умчавшуюся куда-то с детворой Люську и уйти с ней домой. Но где искать Люську, она не знала, и продолжала сидеть, ожидая конца вечеринки.

В доме грянула разудалая песня о Степане Разине. Пели с увлечением, с чувством. Слитно гудели мужские голоса, звонко, в тон им звенели женские. И когда кто-то из гостей приоткрыл створки окна, Юлька даже обрадовалась: теперь песня лилась еще красивее и звучнее.

Но неожиданно она оборвалась, снова зазвенели стаканы, раздался смех, визги женщин. «Как у нас раньше», — с грустью подумала Юлька, уже жалея, что открыто окно, через которое слишком хорошо слышно, что делается за столом. А гости гуляли…

— Сеня, друг, по единой! — гудел пьяный мужской голос.

— Всем наливай! — весело закричала женщина.

— Будя! Передых дайте…

— Эх, ты! — еще веселей взвился уже знакомый женский голос. — Передых… Да какой же ты мужик, если за бабой пить не поспеваешь? Гляди, как я…

Несколько мгновений стояла тишина, а потом раздался взрыв одобрительных женских голосов.

— Ай да Анна!

— Знай наших…

— Сыпь, Анютка, покажи ему, черту рыжему, как надо пить.

Кто-то из мужчин начал песню, но его не поддержали. Почти следом за ним высоко запел женский голос, но и эта песня тут же оборвалась.

Юлька встала, осторожно прикрыла окно, лишь на мгновение заглянула в комнату. И то, что она увидела, поразило ее. Там, в городе, к ним, как она была уверена, приходили алкоголики. Сюда на ее глазах собирались степенные, полные чувства собственного достоинства люди. Но сейчас между теми, что были в городе, и сидящими за деревенским столом не было никакой разницы.