Николай Дружинин - Жила-была девочка…

— Ну как? — спросил ее Гошка. — Готовилась, Юля?

Юлька виновато скользнула по его лицу взглядом, молча пожала плечами. Гошка в ответ вздохнул. Хорошая девчонка Юлька, а вот не дается ей учеба. Весь год одни почти тройки. Что с ней только ни делали — и ругали, и девчонок для помощи закрепляли — ничего не выходит. И не гордая с виду Юлька, а не принимает ничьей помощи. Уткнется взглядом в пол, отмолчится или поплачет, и на том все кончается. Даже от помощи Гошки отказалась с каким-то, непонятным для него, испугом.

— Нет, нет, не приходи, не надо, я сама…

Не раз беседовала с Юлькой и классная руководительница Наталья Федоровна. О чем они говорили — никто не знал. От Юльки ничего не добьешься, а Наталью Федоровну и подавно не спросишь. Только лучше учиться Юлька не стала.

Даже за домашние задания иной раз получала двойки — вот что обидно. Мало ли кто домашнее задание не сделает? Так он прибежит в класс и спишет. А Юлька не списывает, не хочет. Такая уж она честная. Поэтому и переживает Гошка за Юльку, не зная, как и чем ей помочь.

Прозвенел звонок, и восьмиклассники удивительно тихо и чинно вошли в класс.

Слухи о том, что в этом году контрольная по алгебре — гроб, не оправдались. Гошка, читая записанный на доске вариант, ничего особо трудного, не заметил. И, получив листок для контрольной, приступил к работе.

Учеба давалась Гошке легко. Может быть, потому, что, как говорила Наталья Федоровна, был он способным. А может быть, и потому, что времени на учебу Гошка не жалел, учил все основательно, на совесть, помня, как отец не раз говорил ему: «Человек, сын, все должен делать капитально. Иначе и не человек он, а так, пустое место». А пустым местом Гошка быть не хотел.

Только решив все на черновике, вспомнил он о Юльке и посмотрел в ее сторону. Юлька сидела, низко склонившись над столом и, наморщив лоб, что-то писала. «Решает», — подумал Гошка, гася в себе тревогу за девочку. И в то же мгновение ему передали записку. «Помоги Юльке», — прочитал он.

Хотя и были предупреждены восьмиклассники, чтобы не было ни у кого никаких других листков, кроме выданных комиссией, у Гошки такой листок имелся. Вытащить его из кармана, переписать решение и отправить Юльке было делом нескольких минут. При этом ему даже не пришла в голову простая мысль, почему не сама Юлька, а кто-то другой за нее просит? Важно было только то, что помощь нужна Юльке. И он сделал все, что мог. И лишь тогда начал переписывать решение начисто, уже не тревожась теперь за Юлькину контрольную. Переписал, положил на стол комиссии и со спокойной душой вышел из класса. А потом ходил по школьному скверу, поджидая Юльку.

По одному, по двое выходили из школы ребята и девчонки, расходились по домам. А Юльки все не было. «Ну что она там? — негодовал Гошка. — Долго, что ли, переписать?»

— Пора, Смирнова.

Голос Натальи Федоровны в совершенно пустом классе прозвучал совсем тихо, но Юлька вздрогнула. Это «Пора, Смирнова» было сказано уже не в первый раз. По всем строгим законам экзаменов давно она была обязана положить свою контрольную на стол и выйти из класса. Но Юлька продолжала сидеть. Она уже понимала всю бесполезность этого сидения, но сил, чтобы встать с места, не было. В голове, отупевшей от отчаяния и бессилия, вихрем крутились бессвязные обрывки мыслей, но той, единственной, которая дала бы ей ключик к решению такого простого на первый взгляд примера, не было, не находилось. За задачу она даже не бралась. Поняла сразу: не решит. И все отпущенное на контрольную время билась над этим примером. Если он будет решен, то появится хотя бы маленькая надежда на тройку. Но пример не решался. А на груди, торопливо засунутая за фартук, шуршала, напоминая о себе, бумажка с готовым решением. Только вытащить, только развернуть…

И надо же было так случиться, что к экзамену по самому трудному для нее предмету она не готовилась. Мамочке дали бюллетень, на работу она не ходила, и целые трое суток в их квартире шла попойка, самая затяжная из всех, какие помнила Юлька. И вместо того, чтобы сесть с учебником, она варила, жарила, мыла посуду, подавала на стол закуски, занималась с Борькой. Эти ночи она даже спала на кухне — постели были заняты спившимися гостями. А последнюю вообще почти не спала. И на экзамен шла, уже ни на что не надеясь. Поэтому и не смогла ничего ответить Гошке на его: «Ну как, готовилась?»

Получив бумажку, она и удивилась, и обрадовалась. Почерк Гошки она знала. А то, что это было решение контрольной, она не сомневалась: кому придет в голову писать в такое время посторонние записки?