Виктор Голявкин - Собрание сочинений. Арфа и бокс. Рассказы [сборник litres]

– Значит, ты пришел ко мне, сынок, я все понял… Значит, я хороший человек, не так ли? Между нами, я хороший человек?

– Что за вопрос!

– Нет, нет, я к слову, видишь ли… некоторые считают, что я нехороший человек, ну, это я так…

– Кто считает?

– А мало ли, находятся такие. Мало ли кто что считает, верно я говорю?

– Наверное, верно.

– Тебе мой совет: не всех слушай. Ты понял? Не всех. Кое-кого. Кого сам считаешь, того и слушай, вот что я тебе скажу, сынок. А впрочем, ты-то наверняка вообще ничего не слушаешь. Зря я тебе советы подаю. Директор школы подает ужасные советы своему ученику, кошмар! Ты, между прочим, меня тоже не очень слушай. Потому что я запреподавался, между нами. Тебе сколько лет?

– Шестнадцать.

– Между нами, как ты все-таки выиграл этот диплом, сложная ведь штука, а?

– Немножко сложная.

– Ха, немножко, ты не дури, ты знаешь, с кем разговариваешь? С директором школы, со стариком. Нечего дурить, и отвечай: как тебе удалось выиграть, сынок?

Я не знал, как ему ответить на такой вопрос, и сказал:

– Я бил под дых, Хачик Грантович, вот сюда. Всех бил под дых…

Я показал на нем, как это делается, и он замахнулся на меня палкой:

– Но, но, не смей!

– Троих под дых, – сказал я, – просто удалось.

– Прелесть! – сказал он. – Троих под дых! Это очень здорово! Отлично! Между нами, стоит дать под дых одному товарищу, я бы тебе был премного благодарен, сынок. Я шучу, между нами. Ба! Про угощение-то я забыл!..

От угощения я отказался, спешил домой. Я взял у старика диплом и сунул за пазуху.

Пел про Барса пикованного внук директора.

– Нужно отобрать у него кошку, – сказал я, – она его крепко царапает.

– Да, кошку следует отобрать, – сказал старик, – брось кошку!

Внук кошку не бросил.

– Вот на вид ты кажешься дурашливым, – сказал мне старик, прищурившись, – «чего» да «что» все время. Будто бы непонятливый на первый взгляд. А выходит? Один диплом у тебя уже имеется, и еще будет.

Мы попрощались, старик растрогался, вышел со мной на улицу, но я его отослал назад: как бы не простудился.

По этой аллее шагал я каждый день в школу, бесцельно занимать место у окна. Старик в меня верил, поэтому я к нему и зашел. А разве не верил в меня Азимов? Только так. Чемпион родного города…

Он поставит цветы в вазу, поднимется у него настроение, этого мне и хотелось. Трудно понять, с какой стати Ирка подскочила ко мне в цирке в узком проходе на пути в раздевалку и сунула этот букет. Тут уж я ее, конечно, поцеловал, елки-палки. Не думал я ее увидеть, давно с ней все покончено, и опять появляется на горизонте, елки-палки.

Я вспомнил внука с кошкой и запел:

– Где ты так долго пропадал? – открыл мне отец. – Физкульт-привет! – Он был чем-то возбужден.

Я вошел в комнату.

– Знаем, знаем, – сказала мама, – видели!

– Мы видели, – сказал отец. – Ты нас не приглашал, но мы там были.

– Он еще улыбается! – сказала мать. – Я чуть не закричала, чтобы прекратили драчку…

– Она действительно чуть не закричала, – сказал отец.

– Во-во, – сказал я, – от нее можно ожидать.

– Не устраивайте шума! – сказал отец. – Я, признаться, в восторге! Я видел все своими глазами, и я в восторге!

– Не смей ему этого говорить, ты с ума сошел!

– А я в восторге, – повторил отец. – Ему трудно пришлось, это верно, а кому не трудно приходится в наше время? Я много пережил, но финал феноменальный…

– А по-моему, ужасно, – сказала мать.

– Мы поздравляем тебя, – сказал отец, не обращая на нее внимания. Он протянул мне руку торжественно, как в кино на официальном приеме.

– Я вас не заметил, правда вы там были?

– Представь себе! – Отец откупоривал бутылку сухого вина.

– Я немного задержался, – сказал я, – а вы сразу уехали?

– Да, мы сразу уехали.

Я вынул из-за пазухи диплом и положил на стол. Родители меня ждали. Стол был накрыт на троих. Мои родители собирались отпраздновать вместе со мной мою победу, кто бы подумал!

– Сейчас мы разопьем бутылочку винца за твое здоровье и успехи, – сказал отец, ставя бутылку на стол. – Ты не пошел по музыкальной стезе, хотя это нас и огорчает, но я был свидетелем, как мой сын, родной мой сын, я подчеркиваю это, отдубасил такого верзилу, что, честно сознаться…

– Перестань, – сказала мама.

– Хорошо, я перестану, но я сказал, что думал.

У мамы подгорало на кухне, и она выскочила из-за стола.

Жаркое сгорело не совсем, и мы уселись в теплой и дружеской обстановке. Все было необычно, без скандалов, мамаша хлебнула полстакана и пустилась в рассказы: