Виктор Голявкин - Собрание сочинений. Арфа и бокс. Рассказы [сборник litres]

– Что ж тут приятного?

– Не должен он вам, – сказала она, глядя на меня стеклянно.

– Это еще почему?

– Не сможет он вам отдать, только и всего.

– Во дают! – сказал я Алешке. – Видал? – И ей: – Почему не сможет?

– Позвольте, – вмешался Шароев, – я человек посторонний, но как же так выходит?

– Вы удивлены? – спросила она, не меняя своего стеклянного выражения.

– Еще бы!

– Удивляйтесь, удивляйтесь…

– Ну, знаете… – сказал Алешка.

– Он убился, – сказала она.

– Как убился?!

– Вас это удивляет?

– ?!

– Он убился насмерть, вас это устраивает?

Я посмотрел на нее внимательно и вдруг понял, что произошло несчастье.

– …На Балаханском шоссе он врезался в трехтонку на своем мотоцикле. Не успел свернуть, или трехтонка не свернула… Долг он вам не вернет. Все? Или не все? Я уже сегодня третьим объясняю…

Алеша Шароев попятился.

– Все… – сказал я и сам себя еле услышал.

Хлопнула дверь, как выстрел.

На улице мы обалдело попрощались с Шароевым и пошли по домам.

Вот те долг!

Вот те должен!

…Снег с грязью на шоссе, а по бокам белая степь. Мотоцикл вдребезги, несчастный Штора! Он лежит в этой жиже, сером январском месиве, а вокруг значки из порванных мешков усыпали дорогу. Все вокруг усыпано странным синим снегом, лоскутками с фабрики, нарезанными от большого рулона, с приклеенными головами Дедов Морозов…

«И пропал во тьме пустой… И пропал во тьме пустой…» – вспомнились слова Пушкина.

Время летело незаметно…

Приплясываю в углу ринга, готовый ко всему. С мастером спорта мне еще драться не приходилось…

Приплясываю в ящике с канифолью, неожиданный финалист. Добрался до финала, двоих нокаутировав в предыдущих боях, ко всеобщему изумлению.

Грохочет цирк – сенсация номер один натирает свои подошвы. Приветствуют меня в том же цирке, где избили в первом бою. Такой же вой стоял, такой же свист и топот.

Присвоили мне, минуя третий, второй разряд, без него на такие соревнования не допускают. Первенство города, бьюсь с мастерами, со всеми наравне. Уложил двоих перворазрядников подряд. «Бей всех подряд, – разнервничался Азимов, – не останавливайся, отлично у тебя получается!»

Когда ждешь гонга, ощущение, словно на экзамене, пока не вытянул билет. А взял билет – ясно: отступать некуда, положение четкое. Выпутывайся из этого положения как знаешь.

Действительно экзамен.

Противник мой опасен.

– Бей его! – твердит мне Азимов. Особенных советов не дает. На меня полагается.

Я киваю головой, отодвигаю ящик с канифолью, скорей бы гонг, волнение не проходит.

– Брось дрожать. – Рука И-И на моем плече. Дрожь некоторая действительно есть, а что делать…

Он идет на меня улыбающийся, довольный, видел он таких! Ко мне не относится серьезно. Сухой и длинный. Мастер спорта. Он со мной не спешит, он уверен. Близко не подходит, ему этого не требуется. С длинными руками лучше держать меня на расстоянии, а как же иначе. Посылает вперед прямые, легко передвигается, а мне необходимо к нему прорваться. Так просто к нему не подскочишь, я понял. Верно ребята говорили: не нарывался я на сильного противника. С подскоком апперкот здесь не пройдет. Он начеку. Левая его вылетает вперед с поразительной быстротой. Он легко набирает очки, а я верчусь вокруг как юла, ничего не могу поделать. Мои удары он блокирует и быстро уходит. Нельзя идти на поводу его тактики, а свою не в силах предложить. Ну и длинные ручищи! Попытки мои сблизиться бесплодны. Нельзя с ним расслабляться, а я занервничал, в башке мысль промелькнула, что бьюсь я за свой родной город, где родился и вырос, и если стану чемпионом, детям потом буду рассказывать, вот, мол, какой у вас заслуженный папаша, всех подчистую побил в своем родном городе. Я задумался, а нужно было следить за ним. В конце концов, он тоже в родном городе, и бьется за то же самое, и, возможно, также детям своим собирается рассказать. Он сразу заметил мою задумчивость, расслабленное состояние. Я и сам удивляюсь, с какой стати посетило мою башку совсем не то. Но оказалось достаточно. Он потряс меня ударом и загнал в угол. Левую положил мне основательно на голову, а правой лупил наподобие автоматического молота. Я рванулся из угла, а он подловил меня ударом снизу. Критическое положение, только защищаться успевай. Переменил руки – правой мне на плечо давит, а левой добивает. Из угла я выскочил крепко ошалелым. Ударчики меня поколебали. Последнюю минуту раунда я отступал, не шел на обострения, а он преследовал меня, как приговоренного.