Мари Деплешен - Волна любви на озере дружбы [litres]

– Ты уверена, что он страдает?

– Кто «он»?

– Тим.

Я немедленно открыла глаза и, выпрямившись, села, восстав из мертвых.

– Да, да, абсолютно уверена. Очень страдает. Невероятно страдает. Он все время как в воду опущенный. И плачет как ребенок.

Изабель странно на меня смотрела. Она казалась и взбешенной, и счастливой. А мне по-прежнему было не по себе.

– Ты на меня обиделась?

– Обиделась, потому что ты мне соврала или потому что сказала мне правду?

– Не знаю, главное, что обиделась…

– Нет, что ты, – ответила Изабель и взяла меня за руку. – Я считаю, что ты – чудесная и очень смелая. Ты соврала ровно тогда, когда надо было, и сказала правду как раз в нужный момент. Понимаешь, я ведь тоже очень расстроилась, что мы с Тимом разошлись. Я тоже хотела помириться, но не знала, с какой стороны подойти. И вот – твой репетитор, мама, вранье, правда – лучше не придумаешь.

– Так ты согласна пойти на свидание, на которое я должна тебя привести?

– Разумеется, согласна. Пойдем вдвоем как ни в чем не бывало. Но я тоже хочу их разыграть, только по-своему.

– Тоже соврать?

Я почувствовала, что сейчас у меня снова заболит живот.

– Нет, – утешила меня Изабель. – Врать не понадобится. Дай-ка подумаю. Где у нас свидание?

– На аттракционах, в пятнадцать часов, возле колеса обозрения.

– Возле колеса обозрения? – со смехом переспросила Изабель. – Великолепно! Мы сделаем так, что им придется нас немножко подождать возле колеса обозрения…

Мы наскоро пообедали и вышли из дома.

– Если мы придем раньше, – заметила Изабель, – мы успеем до свидания потратить мамины деньги и развлечься.

– Как скажешь, – ответила я. – Но знаешь, я не очень люблю аттракционы, особенно зимой. Сама толком не понимаю из-за чего: то ли из-за музыки, то ли из-за освещения, или запахов, или детей, или тусклого неба?

– Думаю, все эти ощущения смешиваются и наводят тоску, – подхватила Изабель. – Я тоже не в восторге от аттракционов. Но поскольку мы здесь вдвоем, уверена, что мы повеселимся.

Она оказалась права. В компании с ней даже самые дурацкие забавы становились на удивление смешными (теряться в стеклянном лабиринте, замирать от ужаса на американских горках, хохотать, проезжая на призрачном поезде мимо двигающихся манекенов).

Без четверти три Изабель взяла меня за руку:

– Теперь пошли.

И мы побежали к колесу обозрения. Пока у кассы я грызла яблочко в красной карамели на палочке, Изабель пыталась договориться с механиком:

– А если я куплю у вас сразу десять билетов?

– Милая барышня, я все равно буду вынужден остановить колесо, чтобы выпустить пассажиров. Я не могу допустить, чтобы колесо крутилось целых полчаса исключительно ради ваших красивых глаз. Хотя, откровенно говоря, по правде сказать, у вас действительно прекрасные глаза. И к тому же чудесная улыбка.

– Но ведь сейчас здесь никого нет, – просила Изабель. – Не откажите мне в совсем небольшой любезности.

Она наклонилась к нему и добавила, словно речь шла о тайне:

– Это чтобы позлить моего поклонника. И наказать его за то, что он был со мной груб.

– Ладно-ладно, – сказал механик с заговорщицкой улыбкой, – в таком случае я сделаю вам небольшое одолжение. В общем, каждый раз, когда я буду останавливать колесо и высаживать одних и запускать других пассажиров, я устрою так, чтобы вы не останавливались внизу. И можете кататься сколько заблагорассудится. И как бы ваш жених ни умолял, ему вас не достать… А если вы захотите спуститься, вы просто незаметно дайте мне знать, и ваша кабинка вернется вниз.

– Вы – потрясающий, спасибо. Сколько я вам должна?

– За такие красивые глаза, как у вас, – бесплатно. Но обещайте, что если с вашим поклонником опять не сложится, на танцы вы пойдете со мной…

– Не сглазьте, – сказала Изабель и направилась к кабинкам.

Только мы уселись и начали подниматься в небо, мама и Тим появились возле колеса обозрения. У мамы на голове был повязан платок, а Тим, подстриженный так коротко, что стали видны уши, держал в руках громадный букет цветов. По мере того как мы набирали высоту, их фигурки уменьшались.

Мы катались, наблюдая за ними издали.

– Посмотри-ка на них, – приговаривала Изабель, поправляя очки на носу, – какие они крошечные и смешные, тупо нас дожидаются, суетятся, как клопы в пыли!

Через добрых пять минут два маленьких человечка стали проявлять явные признаки беспокойства. Букет и платочек вертелись в разные стороны, видимо, надеясь нас увидеть. Тим нервно приглаживал волосы, а мама посматривала на часы. Они стояли друг напротив друга и, судя по всему, вели оживленную дискуссию.