Мари Деплешен - Волна любви на озере дружбы [litres]

Меня окончательно вымотал этот бесконечный день, наполненный страстями, но тут мама протянула мне пальто.

– Пойдем со мной, – приказала она. – Отвезу тебя к бабушке минут на десять. Она расстроится, если ты вообще не появишься у нее в среду. А я тем временем пройдусь по магазинам, а потом за тобой заеду.

Я с ворчанием накинула пальто и последовала за мамой.

То, что я обнаружила у Бабули, оказалось в состоянии разбить мне сердце. В сущности, она не то чтобы расстроилась. В том-то и дело. Скорее она выглядела недовольной.

– Почему ты ко мне сегодня не приехала?

Я не отважилась рассказать всю историю с начала до конца. Кроме того, честно говоря, непонятно, как бы она восприняла наш заговор. Я ограничилась довольно пространным ответом:

– Это из-за Тима, моего репетитора по английскому, помнишь?

– Опять этот юноша? – сказала бабушка, нахмурив лоб. – У вас с твоей матерью какая-то мания западать на невероятных людей! Теперь так уж принято: любой иностранец им дороже близких родственников! Ты, наверное, думаешь, что ты в своем праве. Однако позволь мне сказать, что получается на самом деле: покуда ты развлекаешься, я тут целый день сижу одна-одинешенька…

Я понурила голову. Когда Бабуля гневалась, ничто не могло ее остановить. Скажу больше: при попытке ей возразить она негодовала еще пуще. В ней не оставалось ничего от той, с которой я проводила чудесные минуты в ее уютном домике. Она превращалась во взрослого человека, раздражительного и ревнивого. Я сжалась в комок и только ждала, когда мама за мной приедет.

Через некоторое время Бабуля заметила, что я упорно молчу. Она прервалась, закурила сигарету и долго печально на меня смотрела.

– Ну что, ничего не скажешь?

– А я не знаю, что сказать.

– Зато я знаю, что сказать, – изрекла Бабуля. – Ты повзрослела. Отдалилась от меня. Теперь тебе лучше с молодыми. Это в порядке вещей. Тебе больше не нужны ни розовая ночная рубашка, ни жареная картошка в фунтике. Наверняка у тебя больше общих тем с твоим англичанином…

Голос Бабули задрожал, и обстановка стала решительно невыносимой. Единственный человек, который, как я полагала, хоть немного разделял мою безмятежную любовь к нему, ополчился против меня. Я уже не знала, как избежать этого шквала ужасных упреков. Я застыла как статуя и только пристально изучала кончики пальцев.

И тут раздался звонок. Спасена. Впервые в жизни я рассчитывала на маму, чтобы та помогла мне сбежать от бабушки.

Бабуля встала со стула и пошла открывать. Поравнявшись со мной, она остановилась.

– Ты забыла, что любишь меня. Или ты меня разлюбила?

Ответы клокотали у меня в голове бурлящим потоком.

– Конечно, люблю, – захотелось мне сказать, – я тебя обожаю, и тебя, и твои нежные руки, и твой крашеный домик, и твои розовые ночные рубашки, и твою ванну на львиных ножках. Но мне страшно от твоих вопросов. Неужели мне нужно любить только тебя, чтобы убедить тебя в моей любви?

Но я не выговорила ни слова. Чем сильнее чувства, тем сложнее подобрать слова.

Между мной и бабушкой внезапно разверзлась огромная пропасть. Теперь, судя по всему, я стану еще чуть более одинокой. На этот раз я предала не дружбу с девушкой, а любовь пожилой дамы. И что же я за существо такое, получается, – одной рукой я выклянчиваю любовь, а другой все время ее предаю?

Пакость какая, обратилась я к самой себе, укладываясь вечером спать. Пакость и мерзость. В конечном счете разлюбила я в тот вечер себя, и никакой даже самый прекрасный макияж не мог ничего изменить.

Когда на следующий день, в четверг, я встала с постели, на душе скребли кошки. Я уныло поплелась в школу. Все вокруг казалось отвратительным. Больше всего на свете я мечтала о том, как я смогу уехать в Индию, захватив с собой лишь небольшую сумку. Я даже представляла, что туда положу: коричневые брюки, расческу, зубную щетку, небольшое полотенце, два поло и один свитер. Я уеду, не оставив адреса, растворюсь в плотной толпе, пройду через пустыни, буду отдыхать на пороге храмов, сидя в белой пыли.

Один урок следовал за другим, а я мечтала о том же. Вид у меня был безразличный, отсутствующий.

– Сюзанна, может, тебе сходить к врачу? – спросила учительница французского.

Я взглянула на нее затуманенными глазами, сраженная наповал этим неожиданным проявлением участия.

– Спасибо, мадам, не стоит, – ответила я в наступившей тишине. Класс оторопел.