Мари Деплешен - Волна любви на озере дружбы [litres]

– Один, наверное, подаришь маме, – предложила Изабель.

– Да, вот этот, с крупными голубыми цветами.

– Хорошо, а себе какой возьмешь?

– В клетку. А ты?

– Полагаешь, я могу себе один взять?

– Разумеется, я хочу, чтобы ты забрала его себе на память. Вон тот, красный однотонный.

– Договорились. А оставшийся, со слониками?

– Его я подарю одному другу, который очень любит Индию. – Внезапно я вспомнила про Тима.

– Отличная идея, – согласилась Изабель. – У тебя есть друзья?

Я почувствовала, что побледнела, и пролепетала:

– Не так уж много. То есть я хочу сказать, да, есть, один друг…

Я резко встала.

– Пойду на кухню, принесу себе стакан молока. Тебе принести?

– Да, спасибо, – сказала Изабель, не отрываясь от шитья.

Скрывшись в убежище на кухне, я ходила взад-вперед и проклинала себя. У меня совершенно вылетело из головы, что мне надо было задать девушке несколько вопросов. Теперь, когда я познакомилась с ней ближе, мне совсем расхотелось играть роль шпионки. Складывалось ощущение, будто я ее предаю, и поверьте, оно на редкость омерзительное.

В какой-то момент я решила обо всем ей рассказать: о печали, о хитрости, о заговоре. Но я тут же представила себе выражения лиц мамы и Тима. Выбора не оставалось. Придется идти до конца. Презирая себя, я вернулась в комнату и села рядом с Изабель.

– А у тебя есть друзья? – выпалила я, не отрывая глаз от носков своих ботинок.

– Есть, – ответила Изабель.

– А у тебя есть жених?

Ну вот, жребий брошен. Спросила. Теперь меня нельзя ни в чем упрекнуть. Окутанная облаком смущения, я ждала, что она ответит «нет».

– Есть, – вдруг произнесла Изабель.

Я подняла голову и посмотрела на нее в полной растерянности.

– У тебя есть ЖЕНИХ? – повторила я в ярости, словно она недопоняла мой вопрос.

– Есть, – ответила Изабель, удивившись моей настойчивости.

Она молча продолжала шить, а вокруг меня рушился мир. Если у нее есть жених, Тиму ничего не светит…

– Вернее, у меня был жених, – продолжила она. – Но он меня бросил полтора месяца назад. И с тех пор от него никаких новостей.

Она вздохнула.

– Тем хуже для меня и для него. В ногах у него валяться не собираюсь.

– С тим было хорошо? – спросила я, слегка успокоившись.

Черт. Оговорилась. Сердце учащенно забилось. К счастью, я произнесла это достаточно тихо, и Изабель не расслышала.

– Что ты сказала? – спросила она.

– Было ли с ним хорошо и как его зовут – вот что я спросила.

– Его зовут Тим. Он – англичанин.

– И ты скучаешь? – спросила я с нотой надежды в голосе.

– Какая ты все-таки странная девочка! – изрекла Изабель и на время отложила шитье, чтобы рассмотреть мое коварное лицо. – Конечно, скучаю. Мы прекрасно ладили. Не знаю, что взбрело ему в голову, но он от меня отдалился. А когда я попробовала выяснить отношения, он испугался и окончательно исчез.

Я сидела как на иголках. Я сгорала от желания все ей рассказать. И чтобы меня не захлестнула волна собственного возбуждения, я очертя голову перескочила на другую тему разговора.

– А чем ты хочешь заняться, когда вырастешь? – крикнула я ей в самое ухо.

– Хочу заняться живописью, – ответила Изабель. – И незачем так орать.

– А я хочу отправиться жить в Индию, – сказала я уже нормальным голосом.

День тихо клонился к вечеру. Миссия была выполнена, и я могла позволить себе спокойно восхищаться Изабель, наслаждаться ее обществом, задавать вопросы о ее жизни. Изабель жила в отдельной комнате. У нее были друзья. Она тихо-мирно рисовала. Редко виделась с родителями, обитавшими далеко от Парижа.

– Можно я как-нибудь приду к тебе в гости? – спросила я.

– Пожалуйста. Только нужно будет спросить разрешения у мамы. А сейчас подойди сюда, я сотру макияж. Скоро семь.

Когда мама вернулась с работы, моя кожа была белая как полотно. Мама заговорщицки мне подмигнула, поспешно расплатилась с Изабель и попрощалась с ней. Когда мы подарили маме шарф, она лишь произнесла «спасибо», и больше ничего.

– Ну что? – обратилась она ко мне, как только за Изабель захлопнулась дверь.

Я встала по стойке «смирно».

– Все в порядке, товарищ генерал. У подозреваемой нет нового жениха. Она тепло вспоминает нашего соратника Тима и утверждает, что это он исчез, ничего не объяснив.

– Не имеет значения. Она скучает или злится?

– Скучает.

– Замечательно, замечательно, – приговаривала мама, расхаживая по гостиной, уперев руки в боки. – Мы можем перейти ко второй стадии операции.