Мариэтта Чудакова - Рассказы про Россию. 1861—1922

«5 января 1918 г. безоружная петербургская демократия – рабочие, служащие – мирно манифестировали в честь Учредительного собрания. Лучшие русские люди почти сто лет жили идеей Учредительного собрания…»

Горький ведет, видимо, свой отсчет от декабристов – Пестель в эпоху Николая I планировал республиканское устройство России… Теперь Горький, повторю, ожидавший революцию и приветствовавший ее, предрекал, что разгоны мирных демонстраций «неизбежно удавят всю русскую демократию, погубят все завоевания революции…».

Некоторые историки России считают, что разгон Учредительного собрания был даже более важной вехой на гибельном пути России первой половины XX века, чем Октябрьский переворот. (Следует заметить: не все вполне взрослые люди знают, что до 1927 года – в течение десяти лет – большевики сами использовали политический термин «переворот», а не принятое позже слово «революция».)

В конце 1917 года казаки с фронта домой ехали организованно, «со своими конями и оружием… Прибывали на Дон в полном порядке, зачастую с артиллерией – она ж была своя, донская. Но едва ступали на родную землю, весь порядок кончался. Больше всего боялись осточертевшей войны и враждебно относились ко всем, кто звал их куда-то еще воевать. Многие оказались заражены большевизмом, еще больше – анархией, войдя во вкус безвластия.

Каледин говорил: “Весь вопрос в казачьей психологии. Опомнятся – хорошо. Нет – казачья песня спета!”» [8] Шамбаров В . Белогвардейщина. М., 1999. С. 71–72. .

На Дону появились красные, то есть революционно настроенные казаки. «Дон от Дона я защищать не хочу», – говорил Корнилов, находившийся в это время на Дону.

Столицу донского казачества защищать от красных оказалось некому. Сотоварищи предлагали атаману донского казачества Каледину выехать, раз нельзя удержать казачью столицу, в станицы – попытаться там организовать борьбу против красных. Но Каледин, бесконечно уставший, морально и физически надломленный, ответил, что считает недопустимым для атамана бежать из Новочеркасска и скитаться по станицам.

В тот же вечер Алексей Максимович Каледин выстрелил себе в сердце. Это было 29 января 1918 года. В предсмертной записке генералу Алексееву он объяснил свой добровольный конец «отказом казаков следовать за своим атаманом» [9] Шамбаров В . Белогвардейщина. М., 1999. С. 85–86. .

Корнилов принял решение уйти с Дона (где казачество отказалось поддержать белых) на Кубань.

В ночь на 23 февраля 1918 года Добровольческая армия под его командованием покинула Ростов-на-Дону, выступив в так называемый 1-й Кубанский поход; впоследствии он вошел в историю Гражданской войны в России под названием Ледяной .

Численность всей армии была четыре тысячи. Она шла с непрерывными боями, теряя сотни бойцов убитыми, ранеными и обмороженными.

На подступах к одной из станиц – речка без мостов, с обледенелыми берегами. Генерал Марков нашел брод и первым вступил в воду, весело объявив, что довольно мокро!

К вечеру упали резкие заморозки с пургой. Промокшие шинели солдат и офицеров оледенели. Обледенели затворы винтовок. Температура воздуха стремительно опустилась до двадцати градусов ниже нуля. Раненых, лежащих на телегах, вечерами приходилось освобождать от ледяной корки штыками…

Армия дошла с неимоверными трудностями до Екатеринодара. Уже было известно, что город пал под ударами Красной армии. Ряды добровольцев сильно поредели, люди были страшно утомлены. Но Корнилов сказал, что нет другого выхода, как брать город: отступить большевики все равно не дадут.

Он сам решил вести армию на штурм. Марков объявил своей бригаде: «Наденьте чистое белье, у кого есть. Будем штурмовать Екатеринодар. Города не возьмем, а если и возьмем, то погибнем».