Владимир Беляев - Голос Тараса

Оська спрятал револьвер за пазуху. Оглянулся. Махнул рукой. Ну, спасайся, кто может! И мы опрометью бежим вниз по тропинке.

Колючая ветка боярышника больно хлестнула меня по лицу. Трава хватает за ноги. Чудятся позади гулкие прыжки петлюровца. Я чувствую за спиной его протянутую руку, тяжелую и липкую. Вот-вот он схватит меня за шиворот!

«Быстрей! Быстрей!»

Мы гоним вперед, не глядя под ноги, задыхаясь и жадно хватая раскрытыми, воспаленными ртами прохладный вечерний воздух.

Вечер проходит в тревоге. Мы все ждем: откроется дверь в сенцах, и патруль петлюровцев придет забрать нас. Не сидится на месте. То и дело мы прогуливаемся из кухни в спальню, трогаем листья герани, прислушиваемся к топоту прохожих на улице. Откроется калитка у соседей — кажется, это нашу открыли; вздрагиваем, ждем стука в дверь.

Подозрительно поглядывая в нашу сторону, тетка Марья Афанасьевна спрашивает, не разбили ли мы снова, чего доброго, из рогатки чужое окно.

Не получив ответа, она уходит к соседям.

Тогда я закрываю ставни; в кухне делается совсем темно, и Оська зажигает коптилку.

Пламя коптилки бросает неровные тени на плиту, пляшет по карнизу потолка, освещает разбитый горшок на полке.

Закрыв дверь на крючок, Оська с волнением и гордостью вытаскивает из-за пазухи револьвер и кладет его мне на колени. Револьвер тяжелый, он слегка покачивается на колене, и я осторожно придерживаю его рукой за резную рукоятку. Я тронут доверием, но вместе с тем мне немного страшновато. А вдруг револьвер выстрелит? В прошлом году у меня был прекрасный белый монтекристо. Я стрелял из него в галок тоненькими патронами из красной меди, с мягкими свинцовыми пульками на конце. Заложу, бывало, один патрон в ствол, нажму собачку — пистолет стреляет, но не по-настоящему, а негромко, с тихим посвистом.

Но монтекристо был игрушечный пистолет, его можно было купить в магазине буржуя Аронсона на Суконке, а этот — настоящий, увесистый револьвер. Как приятно поглаживать его вороненый ствол, ложбинки в барабане, а вот к собачке и курку прикасаться страшно.

— У Стаха есть полная коробка патронов, — сказал Оська улыбаясь. — Я выменяю у него те патроны на самотряс и щегла. Постреляем мы тогда!

Оська берет у меня револьвер. Сразу стало легче. Быстро, почти незаметно Оська выдергивает шомпол и, вытолкнув вправо барабан, высыпает из него на ладонь семь блестящих медных патронов.

— Точно такие есть у Стаха, погляди, — говорит Оська, высыпая на мою ладонь блестящие патроны.

Я подбрасываю патроны обеими ладонями — они длинные и тяжелые.

Изнутри выглядывают никелированные тупые пульки.

Оська нажимает гашетку. Раз за разом щелкая, то отскакивает назад, то вновь припадает к стволу револьверный курок.

Оська балуется с револьвером, как с рогаткой. Но я не выдаю зависти и как ни в чем не бывало спокойно спрашиваю:

— Где ты научился?

— У папы есть такой. Он его прячет под стрехой.

«Разве у дядьки Авксентия есть наган? А я и не знал!»

Когда я был в селе Нагорянах, мы подружились с дядькой Авксентием; вместе ходили в Лисьи пещеры, вместе ловили рыбу, но револьвера он мне не показывал.

Оська завернул наган в старую тряпку. Гасит свет. Мы выходим во двор.

Уже темно. Звезды сверкают над головой.

В переулке за Старой усадьбой гулко стучат шаги прохожего. Может быть, это к нам? А вдруг скрипнет калитка? Но прохожий идет мимо, и звук его шагов постепенно затихает в Крутом переулке.

Оська прячет наган под стропилами в кроличьем сарае. Я закидываю наган склянками. Закрыв сарай, мы идем в огород, к забору. Надо поговорить со Стахом о патронах.

— Стаху, Стаху! — вполголоса закричал Оська через щелку забора в усадьбу Гржибовского.

Немного погодя Стах откликается и, шурша травой, подбегает к забору.

…На следующий день поутру идем к Райской брамке. Это пустынное, скалистое место за городом. Над рекой поднимаются две мохнатые зеленые скалы, образуя как бы ворота. Они-то издавна и прозваны Райской брамкой — райскими воротами.

За Райской брамкой начинаются гранитные карьеры. Просторными каньонами идут они от берегов реки в глубь скал.

Иногда здесь рвут динамитом камень, и огромные глыбы розового гранита, взлетев, с грохотом падают вниз. Река дрожит тогда от взрывов, покрывается рябью тихая ее вода, и люди убегают прочь.

Идем каменистой дорогой по берегу реки. Острый щебень колет нам ноги. Полученные вчера у Стаха патроны глухо постукивают в карманах.