Семен Гехт - Три плова

- Каждый день стой и жди. Каждый день жди…

- Прошу простить, что я вам выскажу удивление, - почтительно проговорил Рамазан. - Зачем вам ездить автобусом? Ведь в Пута ходит рабочий поезд.

- Поезд? - спросил старичок и огорченно вздохнул, так что Рамазан уже не ждал от него хорошего ответа. - Зачем я полезу в поезд?

- Там светло, удобно. По расписанию.

- Удобно? Светло? По расписанию? - передразнил его старичок масленщик и улыбнулся в зеркале Гудрату.

Улыбнувшись, он сказал такое, что обидело Рамазана. Масленщик сказал, что не доверяет поезду. В автобусе не так хорошо, зато безопасно.

- Совершенно правильно, - отозвался Гудрат.

А его клиент сделал рукой знак, чтобы Гудрат убрал на минутку бритву, и, обернувшись, похвалил масленщика:

- Золотые слова сказал, отец! Нехай железнодорожники сами ездят по расписанию.

Нового спорщика Рамазан слушать не пожелал, прошептав про себя: «Собака лает, ветер носит», но на масленщика он смотрел по-прежнему почтительно, хотя и с обидой.

- Насмешка ваша, уважаемый отец, совсем напрасна. У нас очень хорошо ходят поезда в Пута. И туда ходят и обратно ходят.

- А крушения? - спросил масленщик.

- На этом участке не было ни одного крушения, - ответил Рамазан.

- А на другом участке?

Очень хотелось Рамазану ответить, что и на другом участке не было крушения, но, вспомнив про аварию около Шамхора, он грустно согласился:

- Да, на другом участке случилось…

Старичок масленщик нехорошо кашлянул - с ехидством.

- Вот видите, молодой человек, зачем мне рисковать жизнью? Я же на работу еду - не на войну.

Рамазан оглянулся - и на лихо точившего бритву Гудрата, и на мальчика-ученика, кипятившего на примусе воду, и на нефтяников, также дожидавшихся очереди. Они улыбались. Мало того: один из нефтяников поддержал старичка:

- Да, у вашего брата-железнодорожника не ладится. Людей калечите, вагоны ломаете…

- У нас в Пута ждали вагонов с капустой и картошкой,- сказал масленщик. - На базе просят: забирайте, ради бога, скорей! Но ваши путейцы так долго возили овощи, что и картошка и капуста приехали испорченные.

- Мой родственник, - сказал поддержавший старичка нефтяник, - очень, очень торопился в Кюрдамир на свадьбу. Прискакал на станцию - и доволен: «Ну, думает, теперь я уж поспею к плову». Да поезд опоздал на восемь часов. Когда родич вошел в дом жениха, то увидел: вино выпито, плов съеден.

«Какая насмешка! - печально подумал Рамазан. - Какие злые языки!»

А клиенты продолжали обидный разговор. Вспомнили множество случаев с человеческими жертвами, с пожарами в вагонах, с оторвавшимися половинами составов. Бойчей других болтал старичок, и Рамазан был доволен, когда Гудрат, посадив масленщика на стул, залепил ему мыльной пеной рот. Рамазан часто бывал на собраниях, где железнодорожники сами ругали железную дорогу, разбирая ее провинности. Рамазан и сам выступал на этих собраниях - он тоже критиковал, ругался. Но ему стало не по себе, когда он услышал насмешливый разговор на Балаханской в заведении Гудрата.

- Мы работаем, как герои, а они замечают только неудачи!- проворчал он про себя.

Когда он пришел сюда, ему хотелось рассказать Гудрату замечательную историю с двумя поездами. Но он помедлил с рассказом, так как Гудрат брил человека со слабой кожей на лице. В такой момент парикмахера нельзя отвлекать. А скажи Рамазан сейчас - люди подумают, что он не прочь прихвастнуть. Но об истории этой как раз заговорил освободившийся от мыльной пены старичок масленщик.

- Я слышал, - сказал он,- что один стрелочник предотвратил крушение. Верно это?

- Верно, - ответил, вздрогнув, Рамазан.

Он встал, торопливо со всеми попрощался, надел фуражку и, выходя из парикмахерской, сказал как бы невзначай:

- Это я стрелочник. Это я предотвратил крушение…

И Рамазан зашагал по ночным улицам. В этот вечер его не радовали даже огни, так празднично раскинутые по площадям. Хоть возвращайся назад к этому масленщику, чтоб послушал, как Рамазан стоял вчера на посту номер три! Надо нарисовать перед старичком картину: сперва все шло, как положено. Завиднелся состав с цистернами из Черного города…

«Разрешил я ему проезд, - в мыслях рассказывал масленщику Рамазан, - но через небольшое время замечаю: беда! По тому же пути мчится навстречу цистернам сухогрузный из Кишлы. Сорок вагонов, понимаешь, отец? Скажи сам: худо было бы, если б я растерялся, верно?»

Рамазан огорчался все более, что не рассказал масленщику, как он мгновенно приспособил сигналы. Он принял поезд из Кишлы на запасный путь. И состав из Черного города имел перед собой свободный проезд.