Анвер Бикчентаев - Большой оркестр. Сколько лет тебе, комиссар?

Я уже собрался бежать домой и сообщить маме радостную новость, но остановился, заслышав голос Фатымы.

- Я возражаю, - заявила Фатыма. - Дворник получает зарплату, и потом, она не нищая, чтобы делать ей подарки. Она может обидеться. Я предлагаю в день праздника освободить её от работы и подежурить за неё. Я сама могу помыть нашу лестницу. А кто и снег почистит или подметёт двор.

Я не знал, как благодарить Фатыму. В самом деле, моя мама не нищая, чтобы всем двором ей собирать деньги на платье…

На следующий день, 8 Марта, весь двор трудился за мою маму. А она сама сидела дома и чуть не плакала от радости.

- Какие чудесные люди растут! - говорила она. - Сердечные люди…

Я же сидел с ней рядом и виновато моргал глазами. На дворе девочки трудились, выполняя работу моей мамы, а я, её единственный сын, сидел дома.

«Другой раз не давай честного слова, не обдумав!» - укорял я себя, пряча глаза от мамы.

Прошёл месяц с того первого весеннего дня, когда мы грелись на солнышке, сидя за сараем. Мы уже даже забыли о новости, которую принёс Искандер. Но вот как-то вечером дядя Яфай приволок большую фанерную доску и прибил её на самом видном месте.

По случаю такого диковинного явления сбежались все, кто был во дворе.

- О, тут каждого из нас вписали! - удивилась Люция.

- Масляной краской, - добавил Яша.

- Тише, ребята! - произнёс дядя Яфай. - Слушайте меня. С этого дня все вы должны писать на этой Доске отчёта свои отметки по учёбе и по дисциплине. Понятно?

Мы, хотя и не дружно, ответили:

- Понятно.

- Ясно.

Посыпались вопросы:

- А вписывать, кто будет?

- А премию дадут?

Дядя Яфай стоял между нами и улыбался:

- Это ваших мам спрашивайте. Доску доставить приказано было - доставил. Прибить приказано - прибил.

С этого дня ещё более усилился контроль над нашей жизнью.

Теперь чуть не каждый вечер около доски собирались мамы и даже папы.

- Моя Фатыма принесла восемь пятёрок и две четвёрки! - хвалилась её мать.

- С начала года у нашей Мани сорок три пятёрки! - сосчитала Манина бабушка. - Это много или мало?..

Никогда не думал, что каждая наша отметка будет иметь такое важное значение для всего двора.

Но особенно много крутились у доски девчонки.

Нам, мальчикам, доска, правду сказать, не понравилась с первого раза. Её мы ощутили как живого врага. Казалось, она всё видит и следит за нами строгими глазами.

- Таких досок нет ни в одном дворе, - говорил Яша. - Я жил в Одессе и Ташкенте, и то не было…

Ахмадей даже попытался украдкой стереть все отметки. Об этом он доложил нам за сараем.

- Совсем не стало жизни, ребята! - вздохнул он.

- Что правда, то правда, - подтвердил Яша. - Как будто в чужом доме живём.

Так сидели мы и жалели себя.

- Если б не вы, ей-богу, убежал бы! - убеждённо сказал Ахмадей. - Да где найдёшь таких друзей! Ведь мы как три мушкетёра…

- А что, это идея: стать мушкетёрами! - загорелся Яша. - Знаете, как они дружили? Им всё было нипочём. Честное слово!

- А мушкетёры были белые или красные? - насторожился я.

- Они были не белые и не красные, - неуверенно сказал Яша. - Они просто друзья.

- Нет, не просто друзья, они защищали короля! - покачал головой Ахмадей. - Даже так и назывались: королевские мушкетёры.

- Я не хочу защищать короля! - заупрямился я. Но Яша не растерялся:

- Давайте станем не просто мушкетёрами, а красными! Согласны? Красными мушкетёрами!

Я не стал возражать против того, чтобы стать красным мушкетёром:

- Красным - это можно!

Завидую я деревенским ребятам! У них природа рядом, поэтому им лучше, чем нам, городским.

Известно, и птицы больше любят сельские просторы. У нас в городе, кроме голубей, галок и воробьев, ничего не увидишь. Каждую весну мы стараемся удержать в своём дворе скворцов, но они предпочитают поля и леса нашему шумному городу. А у деревенских ребят и журавли и лебеди селятся, по ночам поют соловьи, над реками да озёрами летают чайки…

И цветы у сельских ребят лучше… Я, например, очень люблю ландыш и ромашку, а они не растут в городе.

Об этой своей грусти я не могу никому рассказать. С девчонками говорить о ромашках и соловьях мне неловко, а ребята - засмеют. Поэтому я сижу на крыше сарая и молчу. Куда ещё себя девать в такой приятный тёплый денёк!

Я слежу за тем, как проплывают белые облака. Как только на небе из-за крыши нашего дома появляется белый пушок, я начинаю считать: раз, два, три, четыре… При счёте «сорок два» облако скрывается за соседним домом.