Юрий Томин - Восемь дней в неделю [Журнальный вариант]

— Ты же знаешь — я не умею.

— Вот и научишься. Что же ты, всю жизнь будешь не уметь?

— А зачем мне уметь?

— Как зачем? — ужасается Аня. — Все же танцуют.

— Нет, не пойду.

— Ну, конечно, твои задачки для тебя интересней.

Это верно, Володя увлекается математикой. Он решает задачи, которые и Анне Ивановне не всегда под силу. Но Аня и математика — это совсем разное. Володе нужно и то и другое.

— Просто я танцевать не люблю. Ты ведь тоже не все любишь…

— А если я тебя попрошу?

Аня нажимает на слово «я». Теперь уже и тупица понял бы, что выбирать нужно не между танцами и математикой. Их старая дружба — вот что проверяется и эту минуту. Она может лопнуть. Такой уж сегодня день.

Но Володя никак не хочет понять, что дружба проверяется и таким способом. Ом бы и пошел… Но он ясно представляет себя стоящим у стенки, когда остальные танцуют. Глупая это поза — у стенки. Да еще нужно улыбаться и делать вид, что тебе весело.

— Аня, я не хочу, — говорит Володя. — Ты пойми…

— Я все понимаю, — резко отвечает Аня.

Аня поворачивается и уходит, не оглядываясь.

Володя стоит.

Аня идет и ждет, что Володя бросится ее догонять.

Володя стоит и ждет, что Аня обернется, и тогда он побежит следом за ней.

Она идет.

Он стоит.

Оба ждут.

Конец дружбе!

Придя домой, Аня садится за уроки. Но сегодня ничего не лезет ей в голову. В учебнике, сквозь портрет знаменитого ученого, сквозь его широкую бороду, проступает почему-то ухмыляющаяся физиономия Кузнецова. Кузнецов открывает рот, из которого вылетают обычные его шуточки. И Аня разговаривает с ним. Мысленно. Она отвечает остроумно и резко. Кузнецов растерянно умолкает. Вот так! Следующий — Климов. Сейчас Аня ненавидит его. Она почему-то видит себя посреди катка. Вдоль снежных валов по краям носятся мальчишки. В середине пусто. Там стоит Аня — очень красивая. Возле нее — Володя. Он просит прощения, на глазах у него слезы.

Буквы учебника начинают расплываться. Настоящие-то слезы оказываются на глазах у Ани.

Это от обиды.

От любви к себе.

От ненависти к Володе.

Аня захлопывает учебник и бежит я ванную комнату. Там она долго умывает лицо, чтобы мама ничего не заметила. Если она начнет расспрашивать — не отвяжешься. А ведь и маме не всегда все можно рассказать.

К тому времени, когда в замке заворочался мамин ключ, Аня успела вымыть посуду, пройти пол пылесосом и прибрать в кухне. Она не всегда занималась уборкой, этого уж никак нельзя сказать. Но сегодня такой день. Нужно просить маму, чтобы на пару часиков она ушла из дома. После уборки просить легче.

— Ну, как дела? — спросила мама.

— Ничего особенного.

— Спрашивали?

— Сегодня никого не спрашивали. Давай, мамочка, я тебе помогу.

Аня взяла у мамы пальто, повесила в стенной шкаф. Отнесла на кухню сумку с продуктами. Мама ведь устала, надо ей помочь. Тем более что ей сейчас опять уходить.

— Угадай, с чем мы сегодня пьем чай? — спросила мама.

Ане даже гадать не надо. Конечно, с вафельным тортом. Это ее любимый торт. Ане становится неловко. Уж лучше бы мама не покупала этого торта.

Мама прошла на кухню.

— Ого! — сказала она. — Ну ты сегодня и поработала.

Мама улыбается и смотрит на Аню так, словно они одни на всем свете. А ведь они и вправду одни: папа вечно в своей Якутии.

— Мамочка, — сказала Аня, — ко мне сегодня вечером ребята хотели прийти, из нашего класса. Ты не будешь возражать?

— Ну что ты! — ответила мама. — Конечно, пусть приходят. И мне будет приятно с ними познакомиться. Я ведь только Володю знаю. Угостишь их тортом… Я чай приготовлю.

Аня вздохнула. Конечно, маму можно было бы оставить. Но что скажешь ребятам? Порядок есть порядок.

— Ты что такая кислая? — встревожилась мама. — У тебя неприятности?

— Да нет, все нормально… Только знаешь, мы уговорились, чтобы никого не было.

— Кого никого? — недоумевает мама.

— Ну, без родителей.

— Без меня, что ли?

— Ну… и без тебя.

Мама засмеялась.

— Не бойтесь, я вам мешать не буду. Я все приготовлю и уйду в другую комнату.

— Не в этом дело…

— А в чем же?

— Мамочка, а ты не можешь сегодня куда-нибудь пойти?

С лица мамы медленно сползает улыбка.

— Неужели я вам даже в соседней комнате буду мешать?

Голос мамы звучит глухо. Если честно говорить. Ане немного обидно за маму. Но порядок есть порядок.

— Ты не будешь мешать… Не в этом дело…

— Так в чем же, Аня?

— Ну, как тебе сказать… Ну, если ты будешь здесь… Мы… мы… все равно будем чувствовать, что мы не одни.