Георгий Скребицкий - От первых проталин до первой грозы. Повесть о детстве

Только три дня осталось до первого сентября - до этого страшного дня, с наступлением которого я считал, что моей привольной жизни придёт конец, И это было особенно обидно именно теперь, когда мы нашли самое чудесное занятие, какое только бывает на свете, - стрельбу из ружья. Ещё денёк мы постреляли в кабинете Михалыча в цель, а потом все трое решили пойти на настоящую охоту.

- Только вот что, ребятки, - сказал перед выходом Михалыч, - зря, без цели убивать никого не нужно. Это бессмысленная жестокость, а неохота. Но я уже заранее всё обдумал и вместе с ружьём просил привезти мне из Москвы вот эту книжицу.

И Михалыч взял со стола какую-то тонкую книжку в сером бумажном переплёте.

- Это руководство к набивке чучел зверей и птиц, - пояснил Михалыч. Оно-то нам теперь как раз и потребуется. Мы будем стрелять птиц и сами же делать из них чучела. Вот у нас и будет тогда две коллекции; одна насекомых, а другая - птиц.

Предложение Михалыча мы приняли с горячим одобрением. Теперь у нас была ясная цель, для чего мы будем стараться застрелить какую-нибудь птицу.

- Пойдёмте за город, - сказал Михалыч. - Там скорее всего и галок и ворон разыщем, а может, и ещё какую дичину подстрелим.

Мы пошли.

Вот и брёвнышки, на которых мы с Михалычем отдыхали однажды ранней весной, когда ещё только начинал таять снег. Теперь всё кругом было совсем другим: серая, завядшая трава, а на деревьях - жёлтые поредевшие листья.

Выглянуло из-за низких облаков солнце, и всё кругом сразу повеселело. Особенно хороши и прозрачны сделались дали. Отчётливей вырисовались на горизонте лесочки, деревни и жёлтые пятна убранных хлебных полей.

Михалыч сел на брёвнышко, снял шляпу, подставляя голову ласковым, нежарким лучам осеннего солнца, и закурил.

- Хорошо, друзья мои! - сказал он. - Очень хорошо! А помните, как вот про такой же денёк в стихах у Тютчева говорится:

Как это тонко подмечено: «Весь день стоит как бы хрустальный…» Ведь действительно: будто через голубое хрустальное стекло вдаль глядишь. Посмотрите внимательно: воздух так и переливается, так и сверкает.

Всё это было верно, и действительно воздух вдали как будто блестел и струился. Было очень красиво. Но мы не слишком всматривались в окружающую нас красоту осеннего дня. Нам хотелось поскорее заполучить ружьё, которое Михалыч в задумчивости положил себе на колени, и начать подкрадываться к галкам и воронам.

Несколько этих птиц спокойно, не чуя беды, сидели на берёзах, другие неторопливо бродили тут же по земле, что-то разглядывая и склёвывая.

- Михалыч, ну как насчёт охоты? - нерешительно намекнул я.

- Ох, братцы! Я про ружьё и забыл, - всполошился Михалыч. - Уж больно здесь хорошо солнышко пригревает. - Он зарядил ружьё и спросил: - Ну-с, кто первый?

Решили тянуть жребий. Он достался мне.

С замиранием сердца я в первый раз в жизни шагнул по дорожке, держа в руках ружьё. «Ах, если бы меня сейчас увидела Катя, что бы она сказала?» Но это была только случайная, мимолётная мысль. Всё внимание было сосредоточено на двух галках, которые спокойно сидели на верхушке берёзы.

Я подошёл под самое дерево, прицелился как можно лучше и выстрелил.

Галки даже не пошевелились. В чём же дело? Отдал ружьё Серёже. Теперь его очередь стрелять. Серёжа вложил новый патрончик и тоже прицелился в тех же самых галок. Выстрел - и птицы опять на месте.

Пошли за разъяснением к Михалычу.

- Они слишком высоко сидят, - ответил тот. - Пульки до них не долетают. Вот они и не боятся.

Пришлось искать дичину поближе.

Я попробовал подкрасться к вороне, которая расхаживала невдалеке по скошенному жнивью, но ничего не вышло. Ворона и на сто шагов к себе не подпустила, снялась и улетела.

Дело осложнялось. Оказывается, подкараулить и убить даже такую птицу, как галка или ворона, совсем не пустяк.

В тщетных поисках дичи мы с Серёжей проходили почти до обеда. Михалыч всё это время сидел на брёвнышках, курил или прогуливался неподалёку.

Наконец счастье как будто улыбнулось: одна из галок слетела с берёзки на дорогу и стала там что-то раскапывать. Это был удобный момент. Серёжа, держа ружьё наготове, подкрался к галке шагов на двадцать. Присел па одно колено и стал целиться.