Лев Кассиль: Тёня-Тотя

- Знаете, дети… а очки-то ведь волшебные! Во-первых, я сразу вас всех теперь узнала, когда хорошенько разглядела через новые очки. А потом я вижу теперь, что вы действительно еще хуже маленьких : что это вы баловать меня вздумали, подарков натащили - глупости какие! Ну, спасибо, спасибо вам. Раз так, давайте уж позавтракаем. Мишук! Назначаю тебя дежурным. Ставь на стол кружки, из которых мы с вами молоко пили.

- Есть кружки! - закричал моряк и в один миг оказался у шкафа, где стояла посуда. - Только молочко мы тут припасли другое. Тоже волшебное… Вот, в бутылке. Если открыть, само закипит, будет белое, не хуже молока! И главное, без пенок!

- Молочко у нас от веселой козы-дерезы, - сказал майор.

Стали ставить на стол кружки, коробки с конфетами, всякие гостинцы, угощения, которые принесли с собой в подарок тете Тоне. Собрались уже садиться за стол, но тетя Тоня остановила всех.

- Вы что же это, забыли правила? А ну-ка, прежде чем за стол садиться, покажите-ка мне ваши руки. Погляжу я, чистые ли они у вас? - сказала тетя Тоня.

«Ну, сейчас им попадет!» - подумал про себя Кирик. И на всякий случай убрал руки за спину.

А в это время все - и моряк, и майор, и та гостья, что принесла букет, - словом, все тоже не очень уверенно посмотрели на свои руки. Но послушно протянули их, растопырив пальцы, тете Тоне. Только двое гостей - та красивая задумчивая, что поссорилась с майором, и румяный толстяк - смело и сразу повернули руки ладонями вверх и поднесли их под самые очки тете Тоне.

Тетя Тоня, убрав со лба паутинку своих легких волос, внимательно разглядывала все руки через новые очки.

- Это что такое? Почему тут чернота такая? - спросила она у одного гостя, приземистого и чернявого.

- Не отмывается, тетя Тоня, - смутился тот. - Ведь я в шахте работаю, уголь из-под земли достаю. Вот в кожу и въелась. А помните, тетя Тоня, как я темной комнаты боялся? А вы меня все успокаивали, что не надо бояться темноты. Пригодилось мне это под землей-то. Ну, правда, у нас теперь и под землей светло!

- Смотри, пожалуйста, - сказала тетя Тоня, - а бывало-то, все руки у тебя от мела были белые. Очень ты мелом любил мазюкаться. Вот видишь, как у тебя вышло, были руки белые, стали черные. Ну ничего, зато от твоей черноты да темноты всем нам и ночью светло и зимою тепло, уголек твой и светит и греет… А у тебя что? - спросила она, заметив у другого гостя ссадины и шрам на руке.

- Пожегся немного, - отвечал тот. - Мальчишку из огня тащил. Чуть сам не сгорел. Пожарник я, тетя Тоня.

- Хорошее дело! А ты тоже пожегся? - спросила тетя Тоня, беря руку моряка.

- Наоборот, поморозил, - сказал моряк.

- Где же это ты так поморозился?

- Далеко. На краю света. На льдине. Полярник я, тетя Тоня. Товарищ мой инструмент чуть в прорубь не упустил. А мороз был шестьдесят градусов. Ну и пришлось лезть выручать…

- Молодцы вы у меня. А вот это уж чистые руки, это любо-дорого посмотреть, - залюбовалась тетя Тоня белой рукой красивой задумчивой гостьи. - И ноготки как коротко срезаны! Не модница!

- Не полагается нам, - сказала та. - Я, тетя Тоня, детским доктором стала. Ребят лечу!

- Как же! - вспомнила тетя Тоня. - Ты и в садике у нас вечно куклам носы гущей от какао мазала вместо йода… А ты что мне левую руку показываешь? - обратилась тетя Тоня к майору.

И Кирик услышал, как майор очень тихо ответил:

- Да у меня, тетя Тоня, правая-то не совсем в порядке. Пальцы свело навсегда. На войне поковеркал.

И он спрятал правую руку за спину.

- А зато вот этой, левой рукой я знамя наше красное в городе Берлине поднял, когда фашистов победили.

И тетя Тоня ласково провела своей ладонью по левой руке майора. Полная женщина, которая принесла цветы, протянула тете Тоне свою загорелую руку и громко сказала:

- А я своими руками сад вырастила в совхозе «Красное солнышко».

- А я там работаю, где новые дома вырастают, - подхватил гость, от которого попахивало бензином, - машину-самосвал вожу на строительстве улицы Мира.

- А я лично, тетя Тоня, - сказал широкоплечий гость, - сталь варю в печке на заводе «Серп и молот».

- А я - щи! - засмеялся румяный курносый толстяк. И протянул тете Тоне обе свои чистые розовые руки. - Я профессор кислых щей, художник-пирожник, главный шеф-повар гостиницы «Советская».

А тетя Тоня смотрела через новые очки на протянутые к ней руки. Кирик видел, как погладила она сильные, широкие руки сталевара, и шофера, и тонкие длинные пальцы музыканта, и пухлую, вымытую, белую, как из теста, руку повара.