Анна Аксёнова - Рассказы Андрюши Мыльника

— Не хочу я с ним дело иметь, вот когда без зубов останется, тогда пусть приходит. — И сказала: — Следующий.

Встал дяденька, с мальчиком на руках, пошёл в кабинет и дверь за собой захлопнул. А у меня сразу заболел зуб. Да ещё как!

И я сказал:

— Вот сейчас бы я пошёл, сейчас у меня опять зуб болит.

А мама посмотрела на меня сердитыми глазами и ничего не сказала. Из очереди все стали говорить, как это не страшно, да как это не больно — идти к зубному врачу. Как будто меня надо уговаривать. Я и сам бы рад к доктору: зуб у меня всё болит и болит. Я щёку давлю изо всех сил, ногой качаю, а он не проходит, всё хуже болит.

И тут дверь открывается — из кабинета выходит дяденька с мальчиком на руках. Я скорее встал, чтобы идти к доктору, а она тут сама и вышла. И только она вышла, у меня сразу перестал болеть зуб.

Вот всегда говорят, какие доктора хорошие, на помощь приходят. А эта докторша… лучше и не говорить про неё. И знаете что? Когда она кончила возиться с моим зубом, вытащила большую деревянную пробку и развязала мне руки, знаете, что она сказала:

— Глаза бы мои на тебя не смотрели. До чего вредный! Измочалил меня всю.

Это она про меня. Это я её измочалил. Это я вредный.

У Коли Зайцева есть маленькая сестрёнка. Она всё время плачет. То у неё зубы идут, то у неё животик болит. А Коля всё беспокоится, переживает. Мне даже жалко его. И я всё думал: за что он любит свою Люленьку?

Вот мы гуляем с ним, гуляем, а он вдруг вспомнит:

— Побегу, — говорит, — скорей домой. Как там Люленька?

А на днях я пришёл к нему домой, а его мама и говорит:

— Я в магазин сбегаю, а вы уж тут посидите, посмотрите, чтоб Люленька не плакала.

Мы только начали сидеть, а она, готово дело, и заплакала.

Коля ушёл на кухню водичку сладкую приготовить, а я стал с ней разговаривать. А она всё плачет, ничего не понимает. Я наклонился к ней, чтоб она меня услышала, а она вдруг хвать меня за нос. Пальчики тоненькие-тоненькие, слабенькие, а держат мой нос крепко. Мне так смешно стало.

Я ей говорю:

— Угу, ты мне нос не оторви.

А она глаза вытаращила, смотрит и молчит. Ну прямо совсем как настоящая. То есть она, конечно, и так настоящая, но я как-то раньше этого не понимал, как будто это игрушка какая надоедливая.

А тут понял. Понял, что она тоже человек. Маленький, а человек. Можно сказать — человечек.

Я когда вырасту, буду в цирке с дрессированными собачками выступать. Я их всему научу. Они у меня тоже как у Дурова будут: в футбол играть, считать будут. А ещё я, может быть, говорить их научу. Люди же могут лаять по-собачьи, а почему собаки не могут говорить по-человечьи? Просто никто с ними не занимался. Думают, раз собака, значит, всё, и заниматься не надо. Чем попугай лучше собаки? А ведь попугай говорит.

Собаки послушные, умные. У нас во дворе много собак. Они меня все знают. Я как выйду, увидят меня и бегут ко мне задравши хвост. Улыбаются. Они умеют улыбаться. Губу поднимут, нос сморщат… Вот как мы улыбаемся, так же.

Я твёрдо решил: обязательно буду дрессировщиком.

Или моряком.

Один раз я проснулся ночью. Дома тихо-тихо. Все спят. А в комнате светло, потому что луна светит.

Я повернулся и стал смотреть в окно. Я никогда не видел такого неба: тучи быстро-быстро бегут и чёрные такие, а луна светлая, и всё небо какое-то волшебное. Даже немножко страшно. Чуть-чуть.

Я хотел маму разбудить, да побоялся, что она рассердится. И вдруг по небу самолёт пролетел, три звёздочки проплыли: две зелёные и одна красная. Значит, лётчик тоже не спит. И сразу стало ничего не страшно. Я как следует накрылся одеялом, полежал, полежал и заснул.