Мария Анисимова - Рюма в стране ирокезов

— Бери, Пашка, — вздохнул Лешка, — и давай оба глаза.

Лешка знал цену своей битке, но Левке для Трубки Мира нужны глаза. Лешка жертвовал биткой.

Павел взял альчики, взял битку, вырвал у Мишки глаз и отдал Лешке. Пузан дрожал от нетерпения. Коричневая, выпуклая стекляшка на тонкой иголочке лежала в его ладони. Сегодня же она будет вставлена в одну из орбит Духа Прерий.

— Ну, скорей же, Пашка! Скорей!

— Что — скорей?

— Другой!

— Другого не будет.

— Как не будет? Почему не будет? Мы ж договорились?

Ребята сжимали кулаки. Ребята наступали на Пашку. Но ощетинился Рэкс, и переговоры опять потекли по мирному, коммерческому руслу.

— Я раздумал, — заявил наследник фирмы «Зеленский и сыновья». — Десять альчиков и одна битка за глаз.

— Так у нас же нет больше!

— Принесете завтра.

Пацаны отошли и посовещались. Никто нигде в городе не видел такого Мишку, с такими глазами. Этот буржуйчик, конечно, поступил нечестно, но выхода нет. Пусть получает еще десять альчиков и битку — зимой они с ним посчитаются: в школе Рэкса не будет.

— Ладно, Пашка. Альчики и битка завтра будут.

Назавтра были альчики, была битка, были Пашка с Эллой, был Рэкс, но не было плюшевого Мишки. Коммерческая сделка не состоялась. Павел хмуро отказывался от мены. Не соглашался он и на размен.

Пацаны думали, что буржуйчонок опять цену набивает. Лешка пообещал:

— Слышь, Пашка, у меня крольчиха котная. Через месяц я тебе крольчонка впридачу дам.

Торг зашел в тупик. Ясность внесла Элла:

— Павлику всыпали, — сказала девочка. — Папка ремнем всыпал. А ваши костяшки он в помойку выбросил.

Так у Духа Прерий оказался только один глаз. Нужен был второй.

Второй позаимствовали у дикой кошки. Обступили пацаны Евгения Григорьевича:

— В музей! В музей хотим, Евгений Григорьевич!

Требования вполне приемлемые: лето, ребята свободны. Чем бартежать по городу, пусть побывают в музее.

В светлом высоком здании музея было прохладно и пахло нафталином. Больше двадцати огромных зал заставлено витринами, стеллажами. Было на что посмотреть. Но ни заспиртованные в стеклянных банках уродцы, ни коллекции древних монет ребят не интересовали. Они устремились в отдел птиц и животных. Они очень заинтересовались и долго расспрашивали работника музея о розовых фламинго, о запасливых пеликанах, о повадках уссурийского тигра. А тем временем дикая кошка, что стояла у окна на невысокой подставке, лишилась глаза. Кошка могла и совсем ослепнуть, но забеспокоился дядя Шпон. Евгений Григорьевич — воробей стреляный. Он почувствовал что-то неладное: слишком повышен у ребят интерес к зоологии — и увел своих подопечных подальше от греха — в отдел древних захоронений.

Так появился второй глаз. Левка сказал, что это даже лучше, когда глаза разные. Страшней.

Но о трубке между прочим. Главное, утром, после крестин, в сарае был Совет Вождей. Собрались умудренные битвами воины ирокезов и команчей. Сидели кружком: важные, немногословные, как и полагается настоящим воинам. Степенно передавали по кругу Трубку Мира. Курился дымок над трубкой. Вожди решали: к какому племени принадлежит Женька Находка.

Дело в том, что ирокезы владели северным берегом Горного озера, то бишь Сипягина пруда, и дачей. На южном берегу была территория команчей с большим шалашом в Долине Вигвамов.

Вожди ирокезов считали, что Женька должен быть сыном их племени: Белая Гасиенда, то есть дача, на их территории. Команчи полагали, что их Большой Вигвам ничем не хуже гасиенды ирокезов и Женька может принадлежать к их племени. Но… Рюма! Рюма, конечно, не согласится жить в вигваме. И тогда мудрую речь произнес вождь ирокезов Гайавата, в просторечии Колька Дрозд:

— Воины! Вожди славных племен ирокезов и команчей! Пусть бледнолицый Сын Большого Вождя Женька не будет причиной кровавых битв. Пусть Сын Большого Вождя будет бледнолицым братом храбрых ирокезов и отважных команчей. Пусть Белая Гасиенда будет жилищем Сына Большого Вождя. И пусть никогда границы этого жилища не переступает вооруженный воин ирокезов и команчей.

Так дача стала нейтральной территорией, а Женька — Вождем Племен, бледнолицым братом обоих народов.

После завтрака заведующий сказал:

— Забирай, Нюра, младенца, козу и отправляйся на дачу.

Конечно, если бы Соломон знал о решении Совета Вождей, он не сказал бы такой серенькой фразы. Он сказал бы так:

— О бледнолицая сестра моя, Рюма! Возьми Сына Большого Вождя, возьми золоторогую антилопу и вселяйся в Белую Гасиенду. Отныне ты владычица племен и народов!