Николай Морозов - Юта

- Да! Именно об этом надо тебя попросить…

Целый месяц Орлик провёл у партизан.

В стойло Орлика временно поставили старую кобылицу Весну, отданную в личное распоряжение Николая Алексеевича самим майором Зимлером. Правда, в отличие от гнедого Орлика, кобылица была серой масти, поэтому обнаружить подмену лошади мог кто угодно, однако оставлять стойло Орлика пустым было просто нельзя: во время смены караулов коней подсчитывали.

Юта несколько раз была на своей «почте», приносила оттуда письма, пачки листовок и сводок Совинформбюро, но Мишку больше не видела.

Немало листовок и сводок разносили заводские парни и девушки по близлежащим деревням, но большая часть их передавалась в городок - Таня и Юта ухитрялись проносить их в корзинах, сумках, кошёлках до дома Нади Боковой, которая работала киоскёром и распространяла листовки и сводки среди населения.

Немцы заметно тревожилиеь: в округе появились партизаны. О появлении их говорили не только листовки и сводки. В деревне Федино группа вооружённых людей уничтожила немецкий конвой и освободила девушек, которых гитлеровцы собирались угнать в Германию. Какой-то смельчак подложил мину под сильно охраняемый мост через реку Ситню и подорвал его. Двое неизвестных с автоматами помогли бежать из-под стражи рабочим, насильно мобилизованным на строительство шоссейной дороги. Кто-то поджёг трикотажную фабрику в городке.

Немцы усилили охрану завода.

В пустой избе, расположенной на краю деревни, недалеко от завода, поселились два полицая - Федька Клубень и заросший клочковатой щетиной субъект неопределённого возраста. Никто не знал ни фамилии, ни имени этого субъекта. Деревенские девчонки дали ему кличку: «Псина». Это, наверно, потому, что от него всегда несло чем-то противным, и потому, что он не говорил, а рычал, еле разжимая зубы, как злая собака: «Сударь! (или: «Сударыня!») Вы представляете, с кем разговариваете?»

Федьку и щетинистого субъекта немцы прислали для поддержания «нового порядка». Порядок в деревне действительно как-то сразу изменился: вечерами полицаи шатались по улице, задирая прохожих, в любое время дня и ночи они без стеснения вторгались «для проверки» в дома; хозяйки жаловались, что у них стали пропадать куры и даже яйца из гнёзд.

Нередко в гости к полицаям приходил Максим Воронов, и тогда в избе на краю деревни допоздна раздавались пьяные заунывные песни.

Однажды утром Максим, опохмелившись у своих приятелей, заявился на завод. Не найдя Николая Алексеевича в управлении, он направился к конюшням и здесь встретил Юту.

- А-а-а! Маленькая хозяйка! - насмешливо протянул он, потом спросил: - Николая Алексеевича не видела?

- Дедушка в городке.

- Ну и отлично! Значит, лошадей покажешь ты!

- Почему я должна показывать вам лошадей?

- Да потому, что мне майор приказал проверить и доложить. Ясно?

- Дедушка придёт, тогда…

- А я не желаю ждать вашего дедушку! Ясно? - повысил голос Максим.

Подошли рабочие.

- Вот он хочет проверить лошадей, - обратилась к ним Юта.

- Ну что ж, - сказал Павел Петрович, - хочет, пусть проверяет… Пошли, мы покажем.

Максим недовольно пробубнил что-то себе под нос и поплёлся за рабочими. Подойдя к первому стойлу, он нацепил на нос очки.

- Тэк-с… Перед нами некоторым образом конь… - произнёс Максим, выпятив вперёд брюхо. - Одним словом, лошадь. Сейчас мы посмотрим…

Рабочие стояли поодаль, глядели на Максима исподлобья.

- «Волна», - прочитал Максим на табличке, прибитой к стойлу. - Ха-ха!.. Волна!.. - Он проделал растопыренной ладонью волнообразные движения в воздухе и, совсем развеселившись, фальшиво пропел: - «И за борт её бросает в набежавшую волну…» Трижды ха-ха!.. - Максим снова поднял глаза на табличку: - «Масть - вороная». Вороная… Одним словом, чёрная… «Чёрный ворон, я не твой…» «Кобылица»… Ясно. «Возраст - три года»… Ха-ха!.. Совсем младенчик…

Нет, Мла-ден-чи-ха… Трижды ха-ха!.. А такая большая дура.

- Она не дура! - вспыхнув, крикнула Юта.

Подскочив к дверце стойла, она машинально щёлкнула вадвижкой. Максим отступил от стойла.

- Не открывай! Пусть будет по-твоему: не дура. Лошадка паинька…

Юта презрительно улыбнулась.

Следующей лошадью Максим подробно не интересовался: подошёл к стойлу, прочитал вслух табличку и зашагал дальше. А потом и таблички стал читать не все.

- Лошадь на месте - всё в порядке…

Рабочие следовали за ним.

У Павла Петровича полегчало на сердце: если Максим будет так торопиться, то подмены Орлика не заметит.