Николай Морозов - Юта

Варвара Васильевна и Юта поселились у Николая Алексеевича.

Юта, после того как на её глазах расстреляли цыган, очень изменилась: она осунулась, побледнела, в больших глазах застыло ожидание опасности. Напрасно Варвара Васильевна пыталась утешить её, Юта оставалась серьёзной, молчаливой, ко всему безучастной.

Она привыкла смотреть на мир беззаботными глазами; где бы она ни жила - в Ленинграде, в Петергофе, в посёлке у Варвары Васильевны, - для неё всё было ясно, открыто, просто. Чудесный, добрый мир! Но вдруг этот мир точно перевернулся. Юта смотрела на него и не узнавала: он стал непонятным, холодным, опасным.

Ночью, когда все в доме засыпали, а может быть, делали вид, что спят, Юте становилось страшно; её знобило, хотя не только в доме, но и на улице была теплынь; она с головой уходила под мягкое одеяло, зябко ёжилась, упиралась остренькими коленями в подбородок и думала… Думала о своём доме, о матери, о сестре. Иногда плакала, плакала тихо, чтобы никто не слышал. Часто вспоминала цыганёнка Мишку. Когда память рисовала Мишку, скачущего на коне под автоматным огнём, страх исчезал и появлялась неодолимая страсть быть такой же. О, если б она умела так скакать! Она умчалась бы из этого чужого, опасного мира.

Однажды вечером в деревню, урча, ворвался пыльный мотоцикл с коляской. Вёл мотоцикл немец в сером мундире и двурогой каске. Второй немец, весь в чёрном, с автоматом на груди, сидел в коляске и посматривал по сторонам. Позади водителя вцепился клещом в седло пухлый, круглоголовый человек в синей фуражке.

Мотоцикл остановился у дома Николая Алексеевича. Пухлый человек сполз с седла, покрутился на месте, кряхтя и потирая ляжки, и заковылял в дом. За ним, выставив вперёд автомат, пошёл немец в чёрном.

Николай Алексеевич удивился, увидев Максима Воронова, вошедшего в дом в сопровождении вооружённого немца.

Максим был его двоюродным братом. В городке он появился несколько лет назад, один, без семьи, и устроился на работу в райкоммунотдел. Несмотря на близкое родство, они были чужими. Дома у Николая Алексеевича Максим был всего один раз, сразу по приезде; он и не предполагал, что Максим жив - более двадцати лет не видались! Николай Алексеевич знал, что их отцы, родные братья, после революции из-за чего-то поссорились и отец Максима уехал за границу.

Украдкой скользнув бегающими глазками по столу, накрытому к ужину, Максим молча полез во внутренний карман пиджака. Он долго копался в нём, всё ниже и ниже опуская голову, но, видимо, не находил того, что было нужно. Наконец, досадливо пощёлкав языком, Максим расстегнул пиджак и вытащил из кармана пачку бумаг.

Николай Алексеевич не выдержал, спросил:

- Что это значит, Максим… - и добавил: - Петрович?

- Сейчас, сейчас… - рассеянно пробормотал Максим, рассматривая бумажку за бумажкой и запихивая их по одной обратно. - Вот она, проклятущая! - Максим развернул тетрадочный лист и подал его Николаю Алексеевичу. - Тебе адресована. Прочитай и распишись.

Николай Алексеевич взял листок. Это была повестка. Ему предлагали завтра к одиннадцати часам явиться в комендатуру.

- Зачем? - спросил он.

- Не знаю, не знаю… - Максим заторопился. - Вот карандашик… Распишись. Вот здесь, на уголке… Будьте здоровы!

- Максим, скажи… - Николай Алексеевич хотел спросить брата, почему он, а не кто-нибудь другой привёз повестку, но Максим поспешно выскочил за дверь.

- Николай Алексеевич, вас просит к себе господин майор!

Николай Алексеевич вздрогнул. Он пришёл в комендатуру за двадцать минут до назначенного часа и всё это время сидел в приёмной и думал: «Зачем бы это я понадобился немцам?»

Николай Алексеевич невольно взглянул на часы, висевшие над дверью, ведущей в кабинет коменданта, - было ровно одиннадцать. И вдруг он увидел… Максима. Не веря своим глазам - не почудилось ли? - он на миг сжал веки; нет, ему не почудилось: Максим стоял в дверях и, как-то странно улыбаясь, рукой приглашал его в кабинет. Он вошёл, невысокий, худенький, подтянутый, выставив немного вперёд седую, аккуратно подстриженную бородку. Навстречу ему из-за стола поднялся лобастый немецкий офицер с оттопыренными губами.

- Здравствуйте, Николай Алексеевич! Будем знакомы: майор Зимлер Карл Иванович, говоря по-русски. - Офицер указал на стул и любезно предложил: - Садитесь, Николай Алексеевич!