Борис Никольский: Дети до шестнадцати

- А мы думали, что тебя папаша не отпустил, - сказал Вадик.

Я молча пожал плечами: мол, ерунда какая, даже и возражать не стоит.

За столом кроме наших, было еще человек шесть-семь незнакомых. Один парень мне сразу не понравился, может быть потому, что он тоже сидел рядом с Лилькой, я бы предпочел, чтобы на его месте был кто-нибудь из наших. Он нарядился в какую-то странную куртку, - по-моему, раньше такие куртки надевали рыцари под свои доспехи - спереди она была блестящей, черной, кожаной, а сзади обыкновенной, шерстяной, как свитер. Парня этого звали Юрой, я это сразу усвоил, слишком часто Лилька обращалась к нему по имени.

Сначала за столом все чувствовали себя скованно, не то что во дворе, возле шестой парадной. Хорошо еще хоть Лилькины родичи, выпив по рюмке за новорожденную и выслушав наши вежливые поздравления, удалились не то в другую комнату, не то в кухню и затихли там, словно их и не было вовсе в квартире.

Разговор вяло перебрасывался с одной темы на другую, потом голоса стали звучать громче, веселее, и скоро за столом уже стоял беспорядочный гвалт, все говорили и спорили разом.

- Все великие люди учились плохо. Ты почитай биографии, почитай…

- У «Зенита» никаких шансов…

- По Би-би-си говорили, я же сам слышал…

- Нет, ты ответь, ответь, почему «квас» пишется вместе, а «к вам» отдельно?

- Подумаешь, я однажды три стакана портвейна выпил, и ничего, ни в одном глазу!

- Нет, я лично влюблена в Козакова…

- Девочки, а правда говорят, что Лолита Торрес больше не будет сниматься?

- Ну ты даешь, мотороллер лучше мотоцикла?

Разговор был как разговор, сумбурный, ни на чем долго не задерживающийся, обычный застольный разговор. Но вдруг я почувствовал, как что-то в нем начинает меня раздражать. Уж слишком часто и слишком уверенно звучал за столом голос Лилькиного соседа. Этот парень, точно жонглер в цирке, ловил обрывки споров то на одном конце стола, то на другом и повсюду тоном знатока успевал вставить свое слово, пояснял, растолковывал, подтверждал или говорил «нет». Поразить он хотел нас своей образованностью, что ли? Он знал, что Лолита Торрес действительно сниматься больше не будет, что портвейн «три семерки» - мура, что из последнего французского фильма вырезали два самых интересных куска, что японские транзисторы - лучшие в мире, и что мотоцикл «К-150» никуда не годится.

О мотоциклах за столом говорилось особенно много. Мы все последнее время мечтали о мотоциклах. И я тоже.

Когда-нибудь я куплю себе мотоцикл и белый шлем, такой, как у настоящих гонщиков, и черную жесткую куртку, получше, чем у этого типа. Мотор ревет, ветер свистит в ушах, ветер ударяет в лицо - хорошо!

Я уже приготовился вмешаться в спор и мотоциклах, я хотел показать, что тоже кое-что понимаю в этом деле, но тут Лилька сказала мне:

- А знаешь, у Юры есть свой мотоцикл. Ему отец подарил, когда Юре исполнилось шестнадцать лет.

Значит, мало того, что этот Юра имеет свой мотоцикл, он еще и старше меня! У меня сразу пропало желание вмешиваться в спор.

Но странное дело, чем сильнее меня раздражал этот тип, тем больше мне хотелось, чтобы он обратил на меня внимание. Чтобы он посмотрел на меня и подумал: «Интересно, кто такой этот неразговорчивый, задумчивый парень?» И чтобы он спросил об этом у Лильки. И чтобы Лилька ответила: «Как, неужели ты не знаешь? Это же…» Но что она должна была сказать дальше, я никак не мог придумать.

Мы выпили еще портвейна. Эрик и Вадик наперебой рассказывали анекдоты, Лилькины подруги смеялись…

- Старик, что это у тебя за значок?

Я даже не сразу понял, что Лилькин сосед обращается ко мне. Но Лилька дернула меня за рукав и повторила, словно переводчица:

- Юра спрашивает, откуда у тебя этот значок?

- А, этот? - небрежно сказал я. - Это мне отец привез из-за границы… Из Югославии. Он был там на симпозиуме.

Наверняка, он не знал, что такое «симпозиум», и никто за столом не знал, я был уверен. Ему пришлось молча проглотить это слово, не мог же он при всех спрашивать меня, что оно значит.

- А, - сказал он, - я так и думал, что из Югославии.

- Это еще что! - сказал я. - А вот у меня марочки есть заграничные., ценные! Моему отцу откуда только письма не приходят - даже из Австралии…

- Из Австралии? - сказала Лилькина подруга. - Ой, как интересно!

- Да, из Австралии ему один доктор пишет, и с Новой Зеландии… И из Америки… - я почувствовал, что за столом стало тише, что говорю уже один я, и это подстегнуло меня еще больше. - Мой отец говорит, что в вопросах, которыми он занимается, по-настоящему разбираются всего несколько человек во всем мире…