Юрий Стрижевский - Повесть о мужестве

Он мог бы рискнуть приземлиться в поле, не принеся фашистам ущерба. Наконец, он и его экипаж могли бы оставить горящий самолет и спастись на парашютах, но это грозило им немедленным пленом. У Гастелло хватило мужества, чтобы принять нелегкое, но единственно правильное решение. Он развернул горящую машину и направил ее на войска и боевую технику противника, чтобы в последнем, смертельном ударе нанести врагу наибольший урон. Подвиг капитана Гастелло — сочетание стойкости и самопожертвования — стал вдохновляющим примером для каждого советского воина, для каждого летчика. Его подвиг повторили более ста военных летчиков в годы Великой Отечественной войны.

Никто не забыт и ничто не забыто. Мы всегда будем помнить, что этим людям-героям мы обязаны самым дорогим — свободой, могущественной социалистической Родиной, мирным небом и твердой уверенностью в завтрашнем дне. И советские люди свято хранят память о своих героях.

В Москве, Ленинграде, Муроме, Хлебникове и других городах имя Гастелло присвоено улицам, школам, комсомольским и пионерским организациям. Созданы музеи и комнаты боевой славы, посвященные Н. Ф. Гастелло и членам его экипажа. Ведется большая работа в пионерских дружинах по сбору материалов о героях.

О подвиге капитана Гастелло писали много. Казалось бы, что нового можно сказать о нем теперь, спустя более 30 лет после его подвига.

Я знал Н. Гастелло как человека и летчика в течение нескольких довоенных лет, будучи его летным наставником, а позже сослуживцем в одном авиационном соединении. Поэтому меня особенно заинтересовала эта повесть. Прочитав ее, я был удовлетворен: на страницах книги воссоздан образ легендарного героя-летчика, который сохранился в моей памяти.

Автор обработал большой фактический материал о детстве и юности героя, о его службе в рядах Военно-Воздушных Сил.

Ю. А. Стрижевский в тридцатых годах служил в научно-испытательном институте ВВС, летал с летчиками-испытателями на различных самолетах для испытания приборов и радиоаппаратуры. Это дало ему возможность живо и достоверно описать жизнь своего героя.

Имя капитана Гастелло вошло в историю как символ мужества и великого патриотизма.

Генерал-майор авиации в отставке

Б. К. Токарев

Николка отложил колодку с недошитым брезентовым сапогом, встал из-за стола и подошел к широкому окну, выходящему в сад. Вечерние сумерки погасили краски, и кусты под окном казались застывшими клочьями серого дыма. Река Белая и в самом деле была сегодня белой от покрывшего ее тумана. А на той стороне ее сплошной зубчатой стеной чернел пихтовый лес.

Еще вчера весь день где-то вдали надсадно бухали артиллерийские выстрелы и небо над пихтачом вспыхивало недобрыми розовыми всполохами. Сегодня же было тихо, и только зарево далекого пожара освещало бегущие по небу облака.

— Ты чего, Коля? — окликнул его кто-то из ребят.

— Так, — ответил Николка, прижался лбом к холодному стеклу и задумался. Сегодня ему было как-то особенно грустно — вспомнился дом, родители, маленькие братишка и сестренка.

Сколько событий произошло с того памятного вечера, когда мать проводила его на пароход, отплывающий из голодной Москвы в далекую Уфу. Ехали долго, днями стояли в Рязани, в Нижнем Новгороде. В каком-то прибрежном лесу два дня пилили деревья на дрова для топки. На остановках на пароход лезли не признающие никаких резонов дядьки и тетки в замусоленных ватниках и солдатских шинелях, с сундучками, узлами, винтовками. Возле Камского Устья кто-то в кромешной тьме обстрелял пароход из пулемета.

Теперь все это позади. Шестьдесят маленьких москвичей живут в барском доме брошенного имения под Уфой. Еще несколько дней тому назад жизнь текла спокойно и размеренно: подъем, завтрак, уроки, обед. Ничто, казалось, не могло нарушить установившийся порядок. Как вдруг поползли слухи один тревожней другого: взбунтовался Чешский корпус; два полка чехов с артиллерией продвигаются к Уфе. В самой Уфе и в окрестных деревнях стало неспокойно; временами слышалась артиллерийская стрельба, по ночам небо вспыхивало заревами дальних пожаров. А вчера вечером в усадьбу на взмыленных конях прискакал красноармейский разъезд. Заведующий колонией Петр Иванович, его жена и учитель математики взяли винтовки и уехали вместе с красноармейцами. С ребятами остались старик воспитатель Фома Егорыч и завхоз Геннадий Александрович, когда-то служивший в этом имении управляющим.

Читать дальше