Эльвира Смелик - Я превращаюсь в дождь [litres]

Папа стоял у окна и смотрел на улицу.

– Ну надо же, – сказал, – третий раз выглядываю, а он все торчит на одном месте. Льет, а он стоит, не уходит. Подрасти, что ли, пытается?

Я сначала не поняла, о чем папа говорит, тоже подошла к окну, тоже посмотрела.

Льет. Стоит. Не уходит. Он?

Нет, не буду выдумывать. Со спины все одинаково выглядят. Особенно когда в капюшоне.

Ну почему сердце так бешено бьется и не желает успокаиваться? А пальцы с трудом удерживают чашку. Просто же показалось. Глупые мысли. Очень-очень глупые. И еще тысяча раз «очень».

Он же сказал, что я стремная, что со мной стыдно. Тогда зачем ему здесь стоять? Да еще мокнуть. Бессмысленно.

Может, это вообще взрослый мужчина. Ведь не разберешь, не видя лица. Только по фигуре. А куртка… Да очень многие носят черные куртки.

Нет. Нет-нет-нет. Так не бывает.

А он повернулся. Тот, кто стоял на улице под дождем.

Неужели почувствовал, что я на него смотрю? Запрокинул голову, отчего капюшон съехал, и тоже посмотрел. На меня.

– Ты куда? – крикнул папа вдогонку.

– Я сейчас. Я сейчас вернусь, – пробормотала Олеся, сдернула с вешалки куртку. Под руку попалась мамина, но – неважно.

Открыла дверь, толкнула ее, выбежав из квартиры, но, наверное, слишком слабо. Дверь так и не захлопнулась.

Ну и ладно.

Олеся прыгала по ступенькам, и задники домашних шлепанцев звонко щелкали по пяткам. Олеся не боялась, что шлепки слетят, что она может споткнуться и упасть.

Не может.

Главное, пусть не окажется самообманом то, что она увидела из окна. Вот выскочит она из подъезда, а там… там пусто. Ни-ко-го. Как ночью.

Не будет такого.

Улица дохнула холодом и сыростью, словно ватой забила уши монотонным шелестом дождя. Олеся ничего этого не заметила, не ощутила, не услышала. Только увидела.

Егора. В нескольких метрах от подъезда.

Она не задумываясь выскочила бы под дождь, если бы он не произнес:

– Стой! Дальше не ходи!

Егор подошел сам, встал на крыльцо, под защиту крыши.

Он. Точно он. Так близко не ошибешься, а между ними всего шаг. Сейчас – всего шаг.

Куртка блестит от дождя, в волосах капли.

– Ты же весь мокрый!

– Я знаю. Ну и что? – Егор улыбнулся уголком рта, хмыкнул. – А ты в шортах. Сейчас опять замерзнешь. – Помолчал секунду. – Я бы тебя обнял, но… – Вынул из карманов руки, развел их в стороны, демонстрируя очевидное: как дождевые капли падают с рукавов. – Хотя…

Он ухватился за бегунок молнии, торопливо дернул его вниз, сбросил куртку прямо под ноги. Шагнул к Олесе и все-таки обнял. Прижал к себе, уткнулся носом в волосы и прошептал прямо в ухо:

– Я ждал. Так и знал, что ты выйдешь.

Я люблю дождь. И мне всегда кажется, что те отрывистые штрихи и кривые линии, которые он рисует на оконном стекле, это зашифрованное послание. Разгадаешь его – и все у тебя будет хорошо.

Еще я спросила у Егора, что в той папке со странным названием. Он объяснил.

Это Паша сложил отдельно снимки, тоже с фотосессии. Где мы вдвоем. Не позировали, а просто случайные моменты. И сам подписал, специально для Егора.

Когда смотрю на них, отчего-то волнуюсь. Они… они такие. Я, наверное, не смогу объяснить. И показать их никому не смогу. Потому что не хочу. Потому что они только для нас. Двоих.

А стих у меня все-таки получился и уже легко произносится целиком. Весь, до последнего слова.