Эсфирь Цюрупа - Теплый берег

— Завалился? — Лесь протянул руку, помочь.

Но Колотыркин сидел прочно. Широко расставил локти и колени, так воробей, растопырив крылья, загораживает гнездо от врага.

— Ты… чего? Ты на чем сидишь?

— Ни на чем.

— Так вставай! — все больше удивляясь, сказал Лесь.

Вспыхнула зарница. Блеснула молния. Нет, не в небе. Металлическая «молния» большого клетчатого чемодана, на котором сидел Вяч. И в руках его Лесь увидал лавровые ветки.

— Обманщик! — заорал Лесь.

Колотыркин уцепился за его руку, оглядываясь, зашептал, всхлипывая:

— Последний раз… честное… мне только трояк отработать. Одолжил на значки… Я на них глядел, а Верзила подошел и сказал: «Вот тебе трояк, покупай, отработаешь, наберешь чемодан лаврушки…» Честное пионерское, последний раз!..

— Молчи! — закричал Лесь. — Не дам тебе стать ворюгой… — и замахнулся в отчаянии и ярости.

Тут кто-то сзади сжал крепкой рукой оба его запястья и произнес хрипло:

— А ну, без шума.

И грубая ладонь, пахнущая луком и табаком, зажала Лесю рот.

— Ты, пацан, толстый, оттащи сундук к решетке, я возьму.

Вяч, пригнувшись, покорно потащил чемодан.

Лесь рванулся.

— Не рыпайся, хуже будет! — Пальцы клещами вцепились в подбородок Леся.

Вдруг Щен — нос в землю, хвост кверху — вынырнул из кустов. Еще секунду он счастливо взлаивал и улыбался, сообщал, что тысячи запахов его не запутали и он верно взял след…

Щен смолк. Чутье подсказало: его человек в беде. Враг. Ненависть захлестнула Щена. Шерсть на загривке вздыбилась, как у его диких предков. Он обнажил клыки. И тут же получил удар тяжелой ногой в нежное ухо. Отлетел с визгом, вскочил разом на все четыре лапы и прыгнул. Молча.

Хриплая ругань, рычанье, возня. Рука, сковавшая запястье Леся, ослабла, пальцы на подбородке поползли. Лесь извернулся, боднул врага, отлетел от удара, дополз к Вячу и схватил его за ногу.

— Не служи ему! Не служи! Я дам тебе три рубля, я заработал, дам! Верни ему!

За стенами лавра — голоса, свистки, топот. Вмиг не стало Вяча и того, другого.

Из-за кустов выскочили два дружинника.

— Кто кричал?

Лучи карманных фонарей скрестились на фигурке мальчика. Он сидел на истоптанной траве, обняв клетчатый чемодан, рядом тощий щенок дрожал и скалил щенячьи зубы.

Не выдавать Вяча. Он ведь поклялся, что последний раз.

— Чемодан твой? — Они склонились над Лесем.

— Не-а…

— Силен ты врать. Не твой, а держишься за него. Ну-ка, что в нем?

Лесь покорно встал. «Молния, раскрываясь, сказала: з-з-з… Лучи фонариков ощупали груду плоских лавровых веток.

— Та-ак, хорошо. Заготовитель, значит? Почем торгуешь? А еще в галстуке… Ну что ж, пошли! Как поведем, через центральные аллеи, где людей полно?

Лесю показалось, что сейчас, вот сейчас он умрет.

Дружинники посмотрели на склоненную голову, на мальчишескую руку, судорожно сжимавшую у горла пионерский галстук.

— Пойдем уж лучше боковыми дорожками, — сказал дружинник и понес чемодан.

За ними плелся Щен. Иногда он настораживал уши, и Лесь прислушивался тоже. Но, наверно, в кустах просто шелестела испуганная птаха.

Значит, ты струсил, Колотыркин.

Не птаха там была. За кустами, держась в густой тени, тащился вслед за дружинниками толстый Вяч. Слезы набегали ему на веки. Он произносил про себя прекрасные, смелые речи: «Отпустите его, о благородные дружинники! Он не виновен. Я расскажу вам без утайки всю правду!» После этих слов надо было сейчас же выходить на дорожку к дружинникам, но тут Вяч начинал все сначала: «Отпустите его, о благородные дружинники!»

Лесь и его провожатые взошли на освещенное крыльцо штаба дружины, и дверь за ними закрылась перед носом Щена.

Чемодан поставили на стол.

Начальник штаба достал чистый лист бумаги. Имя, фамилия? Сколько лет? В какой школе учишься? Домашний адрес и как зовут родителей?

Он велел дружинникам съездить по адресу на мотоцикле и привезти сюда мать Леся.

— Она с Димкой уехала, — сказал Лесь. — Там только дед, который не родной, но все равно родной.

— Имя-фамилия? — спросил начальник штаба.

— Лев-Лев.

— Ты, парень, головы нам не дури, отвечай точно, без шуточек.

— Лев Ильич Лев, — ответил Лесь точно и без шуточек.

— Удивительно, — покачал головой начальник штаба и отдал распоряжение дружинникам привезти сюда этого дважды Льва.

За окнами взревел мотоцикл и исчез вдали. Прогромыхал гром. Запрыгал шумный, короткий дождь и перестал. Опять застрекотал мотоцикл, вошел мокрый дружинник и доложил, что квартира заперта, в дверь воткнута записка.