Рамиль Хакимов - Книга о Башкирии [Рассказы]

Самая обыкновенная старушка…

А как начнет рассказывать о своих знаменитых современниках!..

От нее первой узнал я о жизни юного революционера, которому посвящается этот рассказ.

Звали его Касымом Шакирьяновым.

Но революция и поэзия знали его под другим именем — Шамун Фидаи. Это был его псевдоним.

Удивительно рано созрел этот человек! С радостью присягнул он новому времени и не случайно выбрал себе имя Фидаи, что в переводе с арабского означает «Преданный», «Верный».

Родился Шамун в семье оренбургского булочника.

Его хотели сделать надсмотрщиком в отцовской пекарне, стремились воспитать из него хозяйчика — он на всю жизнь возненавидел эксплуататоров.

Мальчика пытались одурманить ядом религии — он сам себе нашел учителей и стал закоренелым безбожником.

Его пытались обуздать — и тогда ему пришлось бежать из Оренбурга в Уфу.

Все эти поступки Шамун Фидаи совершал в возрасте от десяти до четырнадцати лет.

Юный воспитанник уфимской школы-медресе стал пропагандистом передовых идей, сотрудником большевистской газеты «Алга», которую редактировал один из виднейших башкирских революционеров-большевиков Багау Нуриманов.

В газету Фидаи принес первое свое стихотворение. В пылких, не очень отделанных стихах он клеймил позором правительство Керенского, гневно выступал против империалистической войны.

Уже название первого стихотворения — «Долой войну!» — говорило о характере и настроениях автора.

Юный поэт стал вожаком молодежи, он делил все радости и горести защитников молодого Советского государства: работал в подполье, стремился пойти добровольцем в Красную Армию, но его не взяли по молодости лет…

Шамун Фидаи — первый редактор первых молодежных газет Башкирии «Молодая сила» и «Молодой коммунист», член Уфимского губкома комсомола.

…15 июня 1920 года Шамун Фидаи с другом, известным комсомольским работником Барыем Башмаковым, выехал в район.

— Чаю у меня попили и отправились, — вытирает набежавшие слезы тетя Дора. — Больше я их уже никогда не видела.

«Покуда не получила вашего письма, я все еще не верила, ждала, думала все: наверное, живой еще, еще вернется…» — тянется вязь арабских букв на пожелтевшем от времени листочке — письме матери Шамуна к матери Барыя.

Не хотелось верить в смерть этих жизнерадостных, веселых комсомольцев, но пришлось.

На них напали в глухом месте.

Кулаки, предательски убив комсомольцев, скрыли их трупы в болоте.

Видно, очень досадили эти юные комсомольцы врагам революции, если те расправились с ними так зверски.

Шамун был замучен и убит, когда ему было всего семнадцать лет.

Но такие, как он, не умирают. Они остаются навеки на нашем правом фланге и становятся бессмертными.

Я гляжу на светлое, крутолобое лицо юного революционера на фото, которое подарила мне тетя Дора, и повторяю его стихи:

Светят прожекторы…

Проклятые лучи тянутся из оборонительного форта — словно длиннющие руки слепца. Они настороженно и судорожно ощупывают лед — словно хотят и не могут кого-то найти.

Идет весна 1921 года. В крепости Кронштадт засели контрреволюционеры, поднявшие мятеж против советской власти.

Вылазка врага была такой серьезной, что X съезд большевистской партии решил послать триста своих делегатов на подавление кронштадтского мятежа.

Среди этих закаленных коммунистов был выдающийся башкирский революционер Шагит Худайбердин.

Надо было отбить у Колчака Уфу — и на помощь башкирскому народу пришли тысячи и тысячи русских, украинцев, татар.

А за два года до этого по призыву Ильича на защиту Петрограда пришли башкирские отряды. Они приняли участие в разгроме белогвардейской армии Юденича и вернулись домой со знаменем Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов, врученным на вечное хранение…

Теперь нужно было ликвидировать новую угрозу, нависшую над колыбелью русской революции, — и на помощь русским рабочим пришли бойцы других национальностей.

Шарят, шарят по льду жадные пальцы слепца, притаившегося за стенами форта.

А Шагит вместе с товарищами ждет, когда совсем стемнеет, тогда легче будет взять крепость.

Посланец башкирского народа лежит на льду и вспоминает, как вчера они с пением «Интернационала» прошли по улицам Петрограда.