Павел Верещагин - Рецепт одной войны

И как она взглянет ему в глаза? Что скажет? И что он скажет в ответ? Он наверняка с первого взгляда догадается, что она не спала всю ночь и что с ней что-то произошло. Он сразу поймет, как она теперь от него зависит и что с ней, как с воском, можно делать всё что угодно. Как он поступит? А вдруг просто посмеется над ней и уйдет довольный, решив, что добился всего, чего хотел!

О боже, как она могла так легкомысленно вляпаться! И ведь сама, сама, как мотылек, летела прямо в огонь! Ходила к Стелле. Сама целовала его! О, безумная, безумная!

Переходя через Старый мост, Жюли чувствовала, что ноги ее подгибаются от страха. Еще чуть-чуть – и она бы развернулась, чтобы вообще никуда не ходить, прибежала бы домой и зарылась с головой под одеяло!

Но вот она увидела Жан-Жака. Он стоял у газетного киоска, бледный от волнения, осунувшийся после бессонной ночи. На его лице читалось смятение, граничащее со страданием. Жюли даже не успела до конца поверить своим глазам, но каким-то шестым чувством определила, что и Жан-Жак – уже другой, что и он ночью пережил что-то исключительно важное и прежним уже стать не сможет.

Жан-Жак увидел ее, жадно оглядел ее лицо и просиял. И весь страх, все сомнения, все глупые мысли, терзавшие Жюли в последние сутки, улетучились в один миг, не оставив и следа.

Нужно сказать, что флаг Гильдии вафельщиков, сгоревший на виду у всего города на башне блаженной Маргариты, произвел на жителей Мильхенбурга сильное впечатление.

В департамент чрезвычайных ситуаций поступил сигнал тревоги, и по городу с сиреной пронеслись сразу две пожарные машины. К тому времени, когда машины добралась до башни, поднялись лестницы и были размотаны рукава, флаг успел догореть, но даже это было для Мильхенбурга чрезвычайным происшествием. Наши пожарные машины выезжают из своего гаража нечасто, пару раз в году, да и то – по какому-нибудь пустячному поводу вроде тлеющей от брошенного окурка помойки или подожженного мальчишками тополиного пуха. А тут флаг, горящий на виду у всех!

Масла в огонь добавила, разумеется, статья в «Вафельных ведомостях»…

Разговоры об этом происшествии не стихали целую неделю. Неожиданный поворот событий даже заставил многих горожан растеряться – а не слишком ли далеко зашло дело. Никогда прежде Мильхенбург не видал ничего подобного, никогда еще в нем не бурлили такие страсти, а конфронтация не становилась такой жесткой. А что же будет дальше?

Многие были растеряны. Но только не Доротея Нансен. Ощущение опасности, казалось, сделало ее еще более хладнокровной и собранной, чем обычно.

На следующий же день флаг Гильдии вафельщиков появился над крепостью опять – и он был еще больше и еще наряднее, чем прежний. Но на этот раз Воины Кулака выставили рядом с флагом круглосуточный пост: двое ребят днем и трое ночью, сменяя друг друга каждый час, дежурили у древка, с высоты башни обозревая окрестности, высматривая что-нибудь подозрительное. В случае опасности пост обязан был немедленно разослать всем воинам эсэмэс-сигнал тревоги, после чего до прихода основных сил охранять флаг не на жизнь, а на смерть.

Отряд Воинов Кулака пришел в состояние повышенной боевой готовности. Тренировки теперь проходили каждый день. И на них отрабатывались уже конкретные актуальные задачи: блокирование улиц, задержание правонарушителей, противодействие атакам. Были разработаны схемы оповещения, все воины должны были постоянно находиться на связи, каждый знал, что делать и куда бежать в случае, если возникнет чрезвычайная ситуация. На следующий день, вечером, провели учебную тревогу. А потом еще одну – следующей ночью. Результаты оказались впечатляющими: отряд быстрого реагирования, который состоял из ребят, живущих поблизости, собрался во дворе школы через пятнадцать минут. Остальные подтянулись в течение получаса. Оговорили даже резервные способы оповещения – на случай, если откажет мобильная связь.

И главное, самое главное. Со следующего дня по Вафельному берегу стали ходить добровольные патрули Воинов Кулака.

Ребята, разбившись на тройки, после уроков по несколько раз обходили улицы нашего берега, наблюдая за порядком и бдительно реагируя на всё подозрительное. Тщательнее всего, разумеется, следили за поведением подростков. Но приглядывали и за взрослыми. В случае мелких нарушений следовало принимать меры самим. В случае крупных – вызывать подмогу. На рукавах патруль носил черные повязки.