Виктор Штанько - Трудно быть другом

Денис знал, что именно так порой разговаривает Надежда Арнольдовна со своими учениками в центре, когда те отмочат что-нибудь чрезвычайное.

– Денис Пожарников, вы, надеюсь, поняли меня?

– Понял, товарищ Пожарникова.

– Я этому очень рада, – серьезно произнесла сестра и, не оборачиваясь, вся строгая, неприступная, прямая, как гвоздик, пошагала в спальню. Возле двери притормозила, обернулась. – Мы с Таней подружились. Она мне очень понравилась. Очень! Умоляю тебя: никогда не обижай мою подругу! – И она улыбнулась. У нее чертовски замечательная улыбка, ну совсем как у мамы. – Я тебя прощаю, Дэн. Я тебя люблю и только поэтому прощаю. Но за тобой нужен глаз да глаз, иначе ты можешь натворить такой ерунды, что потом не расхлебаешь никакой ложкой-поварешкой. Спокойной ночи, братик!

– Спокойно ночи, дорогая сестрица! Я тебя тоже очень люблю!

Ушла Мышонок. Растворилась в темноте спальни.

Доволен? Ты получил нокаут по всем правилам бокса!

– Дэн! – послышалось из спальни.

– Слушаю вас, мисс?

– Ты можешь подойти ко мне?

– Yes!

Из-под одеяла торчал нос Мышонка, и глаза светились, как лампочки по сто ватт.

– Ты знаешь, что такое воскресная школа?

– Воскресная? – Денис задумался. – Наверное, она связана с выходным днем. Кажется, есть в церкви такие школы. Да, там!

– Правильно. В церкви такие школы. Мы с тобой крещеные?

– Ну-у… не знаю. Никогда об этом не задумывался.

– Почему не задумывался?

– Не знаю почему, – пожал плечами Денис.

– В нашем центре и в школе очень многие носят крестики. А в твоем классе разве не носят? Зачем, по-твоему, эти крестики?

– Нравится – и носят. Вон у нас в классе Сыр и Гвоздь таскают подковы на цепях. На счастье, говорят! Кровяные мозоли натерли на шее, но не сдаются.

– Сыр и Гвоздь – дубари и дебилы. Они по-человечески говорить не умеют: из пяти слов четыре – мат. Это грязь. И стыд. И счастья им не видать, как своих немытых ушей.

– Согласен, дубари. Ну а насчет крестиков… Сейчас их полно продают. Раньше запрещали, теперь, пожалуйста, носи не хочу! Есть еще вопросы у матросов?

– Вопросов нет. Но ты должен знать: крестики носят только те, кого крестили в храме. А если крестили, значит, Бог взял их под свою защиту. Он беспокоится о них, помогает в трудные минуты.

– Слушай! Ты откуда всего этого нахваталась?

– Оттуда! – выкрикнула Маша и нырнула под одеяло, спряталась с головой. – Всё! Разговор окончен! Вали отсюда! Быстро!

– Мышонок… Зачем ты так?.. – Денис тронул ее плечо, остро выпирающее под одеялом. – Что случилось, Мышонок? Мы никогда с тобой об этом не говорили – ни о крестах, ни о Боге… И не понимаю, зачем ты все это начала. A-а, понял! Тебя достала… – и чуть не вырвалось: «Цапля»! – но сдержался. – Новая подруга достала, да? Вижу, она большая говорунья, даже очень…

– Перестань! – Маша высунулась из-под одеяла. – Никто меня не доставал! Понял?! И Таня тут совсем ни при чем! Гуляй!

– Успокойся, ушастик, прошу! Я поговорю с мамой, все выясню… Завтра же. – Денис погладил руку Маши, ее тоненькие нежные пальчики, которые чего только не выделывают на скрипке. – Все-все узнаю, разузнаю и тебе доложу. А сейчас давай спать. Нужно хорошо отдыхать, чтоб потом работать над концертом господина Моцарта. Я думаю, он слышит, как ты играешь, и радуется, что есть вот такая ушастая, глазастая, безумно любящая его. И я люблю Вольфганга Амадеевича. Очень. А теперь спим, спим, ушастик.

Вышел, прикрыл дверь.

Мышонок что-то стала много рассуждать… Надо разобраться с этой Таней. Но все равно она типичная Цапля. Ладно, это держим в уме.

Подружились! Пусть будет так. Нет возражений. Конечно, без господина Моцарта тут не обошлось. Точно, не обошлось.

Перевел взгляд на узкую дверь – там мамин кабинет. Когда-то отец отгородил часть комнаты, чтобы никто не мешал ей работать.

Надо туда зайти: мама просила принести французский роман, начала переводить его и застряла из-за болезни. Мама – классная переводчица. Денис знает об этом – читал отзывы о ее работах. И она переводит только хорошие книги, никакой дребедени.

Щелкнул замок.

На письменном столе – лампа с зеленым абажуром. Бумаги, компьютер, словари – будто мама вышла отсюда на минутку. Компьютер, считай, настоящий антиквариат. Но пока еще фурычит.

Ничего, ма, Дэн купит тебе классный компьютер! Со всеми примочками! Вот соберет бабок…

Ага, вот и книжка, которая нужна.

Полистал. Дэн, ты во французском слабак и не листай зря страницы. И закладок полно – можешь спутать что-нибудь.