Максим Зверев - Охотники за барсами

— Отведайте нашей дичины!

Но мне, как говорится, кусок не лез в горло.

После завтрака охотники накурили, избегая смотреть на меня, и заняли выжидательную позицию.

И вот до полудня опять мы рядились. Они клялись, что им нет никакого расчета, и в конце концов, как на великую милость с их стороны, согласились на отлов по тысяче рублей за сивуча. Мне нужно было десять сивучей, и, значит, им приходилось по нескольку тысяч на человека.

Когда я шагал обратно к своей палатке, обо всем договорившись с охотниками, то решил, что все-таки не так уж дорого я их нанял.

Утром меня разбудила сильная тряска. Мне казалось, что я еду в телеге по разбитой, ухабистой дороге. Это было небольшое землетрясение, обычное на Камчатке.

Едва я успел позавтракать, как раздались голоса и удары весел. Приехали Иванов и Пиотрович. Они вечером убили еще одного медведя, около самой палатки, и третий охотник остался разделывать его тушу и охранять добытые шкуры и мясо до возвращения охотников с отлова сивучат.

Мы погрузили в шлюпку имущество и понеслись по волнам Тихого океана в бухту Широкую, недалеко от которой было лежбище сивучей около соседней бухты, Озерной. Но, чтобы не пугать животных, охотники решили устроить стан в Широкой.

Четыре часа мы ныряли по небольшим волнам, вовсю налегая на весла и борясь со встречным ветром.

Низкое солнце почти не грело, несмотря на июнь. Вдали дымили пароходы японской рыболовной флотилии. К ним с грохотом неслись над нашими головами три гидроплана береговой охраны.

На больших камнях около берега гнездилось множество чаек. Мы набрали несколько шапок их яиц, совершенно свежих. Они лежали по одному или по два на голых камнях и не скатывались в воду благодаря грушеобразной форме. Сильным ветром их даже иногда поворачивало на одном месте, но яйца не катились. Впоследствии оказалось, что по вкусу они не отличаются от гусиных.

Бухта Широкая мало чем отличалась от той, которую мы покинули. Только она была значительно меньше. При выгрузке на берег мы зазевались, и нас внезапно окатило мощным «девятым» валом прибоя, сразу вымочив с головы до ног. Пришлось до вечера сушиться у костра. Здесь было много прибитого к берегу леса — плавника, и недостатка в дровах не было.

Утром вместе с Ивановым мы пошли по берегу в соседнюю бухту, Озерную, около которой было лежбище сивучей. Пиотрович остался у палатки делать загородку для сивучат из плавника.

Кругом нас царило безмолвие. Казалось, что все погрузилось в задумчивость. Как скупая, случайная улыбка, радовали золотистые цветы рододендронов, и они казались красивее и ярче, чем вся богатая растительность юга. А как приятно было видеть среди общего серого фона камней желтые цветы маков, на которые на юге не обращают внимания!

Тишина кругом нарушалась тонким свистом полярных рогатых жаворонков. Так вот где выводятся эти скромные птички с небольшими перышками-рожками на голове, столь обычные в наших широтах по зимним дорогам. Это птички-молчальники. Они не поют в поднебесье, как их прославленные родичи, полевые жаворонки.

В бухте Озерной на камнях около берега лежали два огромных неподвижных сивуча. В бинокль было видно, как через каждую минуту они приподнимали голову на толстой шее и осматривались. Самок нигде не было видно. Но Иванов уверял, что немного дальше, за мысом, находится главное лежбище сивучей, и там они ежегодно рожают детенышей. Однако не прошли мы и полкилометра, как густой туман накрыл нас, и в нем исчезло все, что находилось дальше двух десятков шагов. Пришлось своим следом возвращаться обратно. Так сегодня мы и не узнали, начался окот у сивучей или нет.

На следующий день с утра мы опять отправились с Ивановым в бухту Озерную. Небольшим ветром перед рассветом туман развеяло, и день обещал быть ясным.

К десяти часам утра мы уже добрались до бухты. На камнях сегодня лежало шесть самцов сивучей. Стараясь не напугать их, мы обошли стороной и направились поперек мыса, отделяющего бухту Озерную от главного лежбища сивучей. На перевале мы в упор встретились с четырьмя парнями, вооруженными винчестерами. Это оказалась бригада охотников Шемляченского рыболовецкого колхоза, посланная на отстрел сивучей с планом на двадцать тонн мяса [3] Теперь охота на сивучей запрещена. . Около часа мы сидели на камнях, курили, и я уговорил ребят не трогать лежбище и уехать к следующему. Очень неохотно, но они согласились и обещали не трогать сивучей около бухты Озерной. Но разве я мог им верить и не беспокоиться? Одним выстрелом они могли погубить все дело.