Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 2. Небывалые неприятности [сборник litres]

– Или же услышат стук, когда я буду работать гаечным ключом, – подхватила Вайолет. – Думаю, у Скволоров есть набор инструментов и они разрешат мне пользоваться ими для моих изобретений.

– Крайф! – крикнула Солнышко. Она осторожно проползала мимо стоящей на полу свечи.

Вайолет посмотрела на нее и улыбнулась:

– Уж об этом-то, Солнышко, можешь не беспокоиться. Ты ведь всегда находишь не одно, так другое, что можно покусать. Скажи, когда взять тебя на руки, не стесняйся.

– Меня бы кто взял на руки, – вздохнул Клаус. Он судорожно цеплялся за перила, чтобы не упасть. – Я начинаю уставать.

– И я, – призналась Вайолет. – После пробежек, какие нам устраивал Граф Олаф, когда изображал учителя гимнастики, казалось, мы без труда сумеем одолеть любую лестницу. Но на деле выходит все не так. Кстати, какой это этаж?

– Не знаю. На дверях нет номеров, и я сбился со счета.

– Пентхаус мы в любом случае не пропустим. Он на самом верху. Просто надо идти, пока ступеньки не кончатся.

– Хорошо, если бы ты изобрела какой-нибудь механизм, который поднял бы нас наверх, – сказал Клаус.

Вайолет улыбнулась, хотя улыбку ее в темноте никто не увидел.

– Такой механизм изобретен давным-давно, – сказала она, – и называется он лифт. Но вы забыли, что лифт нынче не в моде?

– Зато усталые ноги в моде, – съязвил Клаус и тоже улыбнулся.

– А ты помнишь, Клаус, как наши родители принимали участие в Шестнадцатом ежегодном кроссе? Домой они вернулись без ног. Папа готовил обед, сидя на полу – он не в силах был стоять.

– Конечно помню. У нас тогда на обед был только салат, потому что папа с мамой не могли стоять у плиты.

– Идеальное блюдо для Тети Жозефины! – воскликнула Вайолет, вспомнив одну из прежних бодлеровских опекунов. – Тетя Жозефина не желала пользоваться плитой, боялась, что плита взорвется.

– Помрис, – грустно пробормотала Солнышко. В переводе с ее языка это означало: «Плита была наименьшей из проблем Тети Жозефины», что, увы, оказалось чистой правдой.

Кто-то чихнул за дверью квартиры.

– Я все пытаюсь представить себе, какие они, эти Скволоры, – продолжала вслух думать Вайолет.

– Акрофил, – тут же откликнулась Солнышко, что значит: «Какими бы они ни оказались, ясно одно – высоты они не боятся!»

Клаус улыбнулся и поглядел сверху вниз на сестру.

– У тебя усталый голос, Солнышко, – сказал он. – Мы с Вайолет будем нести тебя по очереди и меняться через каждые три этажа.

Они снова двинулись вверх по лестнице, и, должен с грустью признаться, передавать из рук в руки Солнышко им пришлось бесчисленное количество раз. Будь лестница нормальной высоты, я бы написал: «Они поднимались все выше и выше», а тут правильнее было бы сказать: «Они поднимались все выше, выше, выше и выше…» Однако прежде, чем закончить предложение, добравшись наконец до слова «поднялись», понадобилось бы исписать сорок восемь или же восемьдесят четыре страницы, так как лестница была невероятно длинная. Время от времени мимо них скользили какие-то смутные тени людей, идущих вниз, но дети настолько устали, что были даже не в состоянии пожелать доброго дня, а позже и доброй ночи жильцам дома № 667. Они проголодались, ноги ныли, а глаза устали смотреть на нескончаемые одинаковые свечи, ступеньки, двери.

Когда идти вверх стало совсем невмоготу, сделав усилие, они добрались до следующей лестничной площадки и тут вдруг обнаружили, что лестница скоро кончается. Поднявшись примерно еще на пять маршей, они оказались в небольшой комнате, посреди которой на ковре стояла свеча. При ее тусклом свете дети все же разглядели дверь, ведущую в их новый дом, а сбоку от нее – две двери раздвижных лифтов с кнопкой и стрелкой, направленной вниз.

– Подумать только, если бы лифт был в моде, попасть сюда хватило бы нескольких минут, – сказала Вайолет. Она с трудом переводила дыхание после долгого подъема.

– Может быть, он снова войдет в моду, – предположил Клаус. – Я очень на это надеюсь. А эта дверь, наверное, в квартиру Скволоров. Давайте постучим.

Они постучались, и дверь тотчас же распахнулась. Их взорам предстал крупный высокий мужчина, на нем был костюм в узкую полоску. Такие костюмы обычно носят кинозвезды и гангстеры.

– Я слышал ваши шаги за дверью, – сказал он и улыбнулся детям так широко, что улыбка видна была даже в темной комнате. – Входите, пожалуйста. Меня зовут Джером Скволор. Я просто счастлив, что вы будете с нами жить.

– Я очень рада с вами познакомиться, мистер Скволор, – сказала Вайолет, все еще не отдышавшись, когда вся троица вошла в прихожую, почти такую же темную, как и лестница.