Сергей Вольф - Ищи себя, Громов

— Я боюсь, что ты мне не поверишь. — Он так и стоял спиной ко мне, так и говорил, на меня не глядя. — Я, между прочим, и сам не всё понимаю, как это сразу может так быть, но… — Он замолчал ненадолго и, так и не повернувшись ко мне, закончил: — Поверь мне, поверь мне, пожалуйста, на слово, хотя, если ты и поверишь, ты не придашь этому никакого значения, но… у тебя, братец, замечательный звук, — и повторил каким-то особым голосом: — да-а, замечательный звук!

Тут же он быстро повернулся ко мне и заговорил почти скороговоркой:

— Тебе не понять, никак не понять, что это значит. Я не могу сообразить только, хорошо или плохо, плохо или хорошо, что ты этого не понимаешь. Может, это и к лучшему? А может, ты и понимаешь? Не знаю. Прекрасный звук! Да знаешь ли ты, братец, что это такое? Это… это… дар, особый дар. Прекрасному звуку нельзя научиться, хорошему — да, можно, но прекрасному — никогда, его надо иметь. И ты его имеешь. Любой настоящий музыкант отдал бы полжизни, чтобы иметь такой звук, как у тебя. Я ничего не понимаю! Ты ведь впервые в жизни держал в руках инструмент, ведь так?

— Да, — сказал я. — Впервые.

— Иди, — сказал он. — Я верю. Ай! Да если даже ты говоришь неправду, если даже и не впервые, какое это имеет значение?! Иди и обязательно-обязательно приходи в среду. Запомни, я жду тебя. Иди.

Я встал, попрощался с ним и вышел.

— Ну что? — спросил Жорка. — Чего он от тебя хотел?

— Знаешь, — сказал я. — Он говорит, что у меня… знаешь что? — замечательный звук!

Мы переглянулись и оба захохотали.

— Вот что, — сказал Жорка. — Заскочим ко мне. Чайку попьём, а главное, я покажу тебе пару кроликов, очень хороших, я вчера приобрёл.

Я вдруг подумал, что он ничего себе парень, довольно общительный, но не приставала, нормальный, симпатичный парень, и я согласился.

До сих пор ума не приложу, как это вышло и кому пришла в голову эта сумасшедшая идея — пригласить меня в состав редколлегии стенной школьной газеты, но факт остаётся фактом: меня пригласили.

На перемене в класс пришла Евгения Максимовна (я как раз дежурил с Кудей), Кудю она послала с каким-то поручением в учительскую, а мне с ходу изложила это гениальное предложение членов редколлегии.

— Пойми, — говорила Евгения Максимовна, а я стоял и качал головой из стороны в сторону: не хочу, не хочу. — Ведь это очень почётно — их предложение. И для нашего класса это почётно. Посуди сам: в редколлегии школьной стенной газеты все, понимаешь, все ребята из старших классов — восьмых, девятых, десятых. Есть ещё одна девочка из седьмого — тоже случай исключительный (особо талантливая девочка, подумал я), из шестых классов — ты один, — случай редчайший.

— Зачем я им? — сказал я. — И почему именно меня? Почему не Цыплакова, например, у него по русскому сплошные пятёрки, а у меня и тройки проскакивают, вы же знаете?

— Да пойми же ты, — сказала Евгения Максимовна, — что всё решила твоя заметка. Я, конечно, её читала, и она Мне очень и очень понравилась, но они просто пришли в восторг, и я их понимаю, у тебя верный глаз и очень хороший стиль, ты пишешь свободно и просто.

— И что я там буду делать? — спросил я.

— А вот это я не знаю, это они тебе сами объяснят. Что-нибудь стоящее, поверь мне, ведь они сами пришли от тебя в восторг, никто им не подсказывал. Зайди сегодня после пятого урока в 10-а, там будет собрание редколлегии. Хорошо? Смотри не подведи меня и наш класс. Жаль, что мне приходится тебя уговаривать, я этого не люблю, не люблю заставлять, понимаешь? Другой бы на твоём месте сразу бы согласился.

Когда прозвенел звонок на шестой урок, я сразу же пошёл в этот 10-а, — терпеть не могу тянуть резину, если уж что-то решил…

В классе за партами в разных местах сидело человек пять мальчишек и девчонок — старшеклассники. Они болтали, фасонили, по-моему, и не обратили на меня никакого внимания, когда я вошёл. Я постоял немного и сел, жутко ненавидя себя за то, что вечно я соглашаюсь, когда меня уговаривают. На столе — я увидел — лежала, свешиваясь краями, огромная стенная газета, ещё пустая, без заметок, но уже с заголовком: «Мир и мы».

В класс вошли ещё две девчонки, ужасна модные, их-то те, которые сидели, сразу заметили (хотя, по-своему, я был даже рад, что на меня никто не обращает внимания) и завопили:

— Ну где же вы?! Пора, пора. А мы ждём! Так нельзя! Тра-ля-ля, тю-тю-тю, ах-ах!!!

Тут же встал худющий-худющий такой старшеклассник и сказал:

— Друзья, начнём!

И только после этого посмотрел на меня.