Шарон Крич - Тайная тропа

И я залезла на дерево. Карабкаясь всё выше и выше, я говорила себе: ну, давай, лезь дальше – так высоко, как тебе хочется. Я уселась на ветке высоко-высоко над землёй. Вокруг, порхая с дерева на дерево, щебетали птицы. Две серые белки гонялись друг за дружкой на соседнем дубе, их пушистые хвосты мелькали среди листвы.

Далеко внизу тянулась тонкая полоска реки, тут и там виднелись крыши ферм, силосные башни и пастбища. С моего «насеста» мне были видны и моя тропа, и мой костёр. Я повернулась, чтобы взглянуть на холм, и в этот момент краем глаза заметила какую-то тёмную фигуру. Я вновь обернулась на мой лагерь, и мне показалось, что и там промелькнула какая-то смутная тень. Вжик! Была – и в следующий миг исчезла.

Я вся обратилась в зрение и слух. И хотя никакого движения возле моего лагеря я больше не заметила, окружающие звуки заставили меня насторожиться. Отовсюду раздавались скрипы и стоны, которых я раньше не слышала, потрескивание, хруст, жужжание. Пульсирующие, гудящие звуки окружали меня со всех сторон. Через несколько часов стемнеет, и я останусь одна, на дереве, в лесу, высоко в горах. Мне стало страшно.

Я сидела на дереве долго, погружённая в какой-то ступор. Возможно, я так бы и не сдвинулась с места, но затем дерево застонало, словно устав выносить мой вес, и я встрепенулась. Мой костёр едва светился внизу. Солнце уже село, раскинув по небу оранжевый занавес.

Стараясь не обращать внимания на звуки леса и его обитателей, я спустилась вниз и поспешила обратно в лагерь. Здесь я подбросила в костёр дров и юркнула в спальный мешок. Я лежала на спине, глядя на небо, наблюдая за мигающими светлячками и мотыльками, что мелькали вокруг костра. Над моей головой носились летучие мыши. Я ждала момента, когда станет совсем темно. Тогда я закрою глаза и усну.

Но торжество тьмы никак не наступало. Вместо этого я наблюдала тончайшие изменения цвета неба, постепенное насыщение его оттенков, причём настолько постепенное, что его было невозможно уловить, а только подумать: неужели это тот самый цвет, что был всего мгновение назад? Разве сейчас он не стал чуточку насыщеннее? Неужели уже темно? Это можно считать темнотой? Вскоре я заметила белые точечки звёзд, но чёрное небо пока не было их фоном. Так что это вряд ли темнота. И хотя я смотрела во все глаза, я так и не уловила миг наступления полной темноты. Может, такого мига просто нет, подумала я.

Ночью я услышала треск веток, как будто рядом со мной кто-то был. Я с головой юркнула в мой спальный мешок, слишком сонная и слишком напуганная, чтобы выглянуть наружу. Зато я прислушалась. Больше я ничего не услышала и решила, что это потрескивают угли в костре, и вновь погрузилась в сон. Мне приснилась малышка Роза и пакет для покупок.

По идее, мне полагалось сохранить кучу воспоминаний о Розе – мы росли, как близнецы, и были неразлучны. Иногда мы даже спали вместе, потому что, когда нас пытались разлучить, мы даже закатывали истерики. Меня страшно беспокоило, что я не могу воскресить эти воспоминания.

Кто-то из учителей в школе однажды сказал, что мы потому не можем извлечь самые ранние воспоминания, что наш мозг хранит воспоминания в виде слов, а когда мы – маленькие, нам этих слов не хватает. Мне с трудом в это верится, потому что иногда я видела лицо малышки Розы, когда она была ещё в том возрасте, когда ни она, ни я не научились говорить.

Возможно, наша память устроена как компьютер Гретхен. Иногда, когда она пыталась открыть файл, на экране вспыхивала надпись «введите пароль» или «нет доступа». Гретхен тогда разговаривала с компьютером, умоляла и уговаривала его, как будто перед ней непослушный ребёнок, и если он продолжал упираться, она ругала его и выключала.

Воспоминания о Розе были где-то заперты, и мне было отказано в доступе. Однако в ту ночь одно воспоминание выскользнуло из запертого ящика.

Тётя Джесси выложила покупки из сумки и поставила её на пол. Это была такая красивая, крепкая, широкая и высокая сумка с двумя ручками, сделанная из сверхпрочной бумаги. Роза заползла в неё, и тётя Джесси подняла сумку с пола.

– Я сейчас пойду в магазин, ля-ля-ля, – сказала она, помахав сумкой взад-вперёд. – Кто-нибудь видел мою Розу? – спросила она. – Ля-ля-ля.

Я заглянула в сумку. Роза свернулась калачиком и улыбалась от уха до уха. Тогда я посмотрела на тётю Джесси, и та тоже улыбнулась и засмеялась, и это было самое чудесное, что только можно было увидеть. Тётя Джесси спросила, не хочу ли я перевернуть сумку. Нет, я не хотела. Я хотела видеть в ней улыбающуюся Розу, и тётя Джесси продолжала размахивать сумкой и напевать: